Следак замолчал.
— Чего ж ты остановился, Следак? Устал? В горле пересохло? — спросил заботливый Седой.
— Просто боюсь что-то сказать про Аню с Яной. С твоей идеей фикс про педофилию, как бы у тебя снова приступ не начался.
— Ты пробуй, Следак, не бойся.
— Аня с Яной всегда обедали вместе с нами. Когда я увидел их в первый раз, меня неприятно поразили собственные ощущения. Во-первых, сестры мне показались необычайно привлекательными, во-вторых, возникло чувство, что я их знаю сто лет, в-третьих, я просто ужасно испугался своих чувств. После смерти Веры прошло всего несколько месяцев, боль в моем сердце не стала меньше. К тому же девочки годились мне в дочери. Когда Алхимик сказал, что в апреле им исполнится по восемнадцать, — на сердце полегчало. Но зато я сразу понял, насколько постарел. Ведь первый признак старости, Аркаша, — это когда тебя начинает тянуть на молоденьких. Яна с Аней выглядели как Златовласка из кинофильма студии «Баррандов». Говорили они мало, потому что почти совсем не знали русского. Отец общался с ними на чешском языке. Меня удивляло, что двойняшки никогда при нас не смеялись. На них всегда красовались строгие черные платья типа школьных. Ты бы видел, как плотоядно пялился на девчонок Сатанюга. В эти моменты я ненавидел его особенно сильно. Алхимик, наоборот, глядел на них с такой нежностью, что я порой умилялся. Ведь у меня уже тоже могли вырасти такие дочки. Алхимик хвастался, что они с блеском окончили колледж экстерном и в следующем сентябре поедут в Гарвард. Я провалялся в дурке все лето — на дворе стоял ноябрь две тысячи пятого. Алхимик собирался научить нас всему до лета и свалить из Черняевска навсегда. Такой ему виделась его миссия. Как-то раз, уже зимой, Сатанюга после занятий спросил меня:
— А кто тебе больше нравится, Аня или Яна?
— В смысле?
— Ну, с кем бы ты больше хотел, Следак? Мне кажется, Янка на меня запала. Так что Аньку могу уступить тебе.
Я молча дал Сатанюге в нос. У него в носу торчало много железа, так что крови тоже получилось много. Он обозвал меня мудаком и ушел. А я еще долго думал о том, что если бы у меня родилась дочь лет шестнадцать назад, она могла бы влюбиться в такого козла. И что бы я тогда делал? Кстати, «Любовь зла — полюбишь и козла» — любимая поговорка Сатанюги, только он в нее вкладывал совсем другой смысл. Типа «Любовь Зла — полюбишь и Козла»! И Сатанюга демонстрировал мне портрет Бафамета, вытатуированный на внутренней стороне предплечья.
