З.Л.О. | страница 66



— У меня прапор знакомый есть, он пластидом торгует. Я твоего Андрея взорву. Только вот он теперь охрану нанял. К машине его мне не подобраться. Может, ты сама все заложишь, а я тебе объясню, что куда?

— Господи, что мне за мужик малахольный достался? Как меня в такого козла влюбиться угораздило? Ну давай, тащи свой пластид. Только смотри сам не взорвись по дороге.

Неделю взрывчатка у Вари в туалетном столике лежала. Потом все-таки нашла она возможность все по правилам заложить. Утром машина Андрея, чуть отъехав от дома, взорвалась. В спальне и в гостиной стекла повыбивало, такой сильный взрыв получился. Водитель и охранник сразу погибли, а Андрея на «скорой» в больницу увезли в реанимацию. Трое суток бились врачи над тем, что от него осталось, но сумели все-таки сохранить ему жизнь. Правда, обе ноги и правую руку пришлось ампутировать, глаз один сумели спасти с десятью процентами зрения, а слух так и не спасли.

Варя все трое суток в больнице просидела под дверями реанимации, проплакала. И потом в больнице осталась. Мать ее из Москвы впервые за восемь лет приехала, с детьми сидеть. Отец Варю и Андрея простил заочно, но в Вологду не поехал. Два месяца Варя в больнице с мужем жила и о Сергее не думала, мысли о нем прогоняла сразу. А потом Сергея и вовсе арестовали. Прапора за торговлю пластидом взяли, и он, чтобы себе срок скостить, всех покупателей заложил. В ментовке член к носу прикинули — бизнесмена взорвали на участке у Жучкова, пластид у прапора он покупал — и под белы рученьки его в кутузку. А оттуда на сучью зону, на десять лет за покушение на убийство. На почве личной неприязни. А если проще — из зависти. Про Варю на следствии Сергей ни слова не сказал, только все десять лет письма ей любовные писал. Ни на одно она не ответила, потому как все эти десять лет нянькалась с обрубком-Андреем, практически с ним не расставаясь. И представь себе, чувствовала себя абсолютно счастливой.

Седой замолчал и сел, откинувшись на спинку массивного стула, хитро поглядывая на Следака.

— И зачем ты мне рассказал сию феерию? Или это еще одна моя книжка, сюжет которой я забыл?

— Нет, это не твое творчество. Жизнь великая в своей абсурдности. Любовь прекрасная своей необъяснимостью. Просто история любви и предательства. Двойного причем.

— А, вот оно что! Значит, только ради того, чтобы подразнить меня словом «предательство»! Приемчики ваши сучьи. Что ж, давай, Аркаша, продолжай провокации. Хочешь вывести меня из себя, думаешь, так будет проще? Только хрен тебе, а не проще. Я уже все рассказал.