— Безобразие какое! Молодёжь стариков ни во что не ставит! — громко заявил Егорыч в пространство, демонстративно встав рядом с сидящим парнем. — Совсем уже обнаглели! Мы в своё время всегда уступали места в автобусах пожилым!
При этом Егорыч как-то подзабыл, что в "его время" автобусов в маленьком Пятикамске практически не было, да и сам город можно было пройти из конца в конец за два часа. Парень искоса посмотрел на Егорыча, но с места не встал и продолжал негромко разговаривать с женщиной. Егорыч почувствовал, что наливается злобой.
— Сидит и делает вид что ничего не слышит! А ветеран должен стоять!
Позади Егорыча кто-то встал, предлагая ему сесть. Но Егорыча уже "заклинило".
— Ах ты сопляк! Вот, значит, какова благодарность за то, что я кровь проливал на войне! Не то что тебя, даже твоих родителей ещё на свете не было, когда я воевал! И меня не спрашивали, хочу я этого или нет! Я воевал за светлое будущее. Твоё вот, будущее! А теперь мне места в автобусе нет!
Парень наклонился вперед, явно собираясь встать, но тут в монолог старика вмешалась женщина, стоявшая рядом, и сказала, что этот парень тоже ветеран войны. Афганской.
— Афганской, мафганской! — Егорыча аж затрясло от ненависти. — Поразвелось всяких ветеранов! Да вы посмотрите на него — сидит бугай! Да на нем пахать надо, а он — ветеран!
Парень сжал челюсти так, что побелели скулы. Он встал с места, при этом отодвинув руку женщины, пытавшейся усадить его обратно, и сказал:
— Дед, меня ведь тоже не спросив отправили в Афган. Садись, не кипятись, а то помрёшь раньше времени.
Когда парень вставал, одна брючина немного задралась, и взору Егорыча предстал не только ботинок, но и алюминиевая трубка, идущая от ботинка вверх. Егорыч почувствовал себя так, словно его окунули в ледяную прорубь — злость испарилась, оставив место лишь горькому стыду. Сидевший парень оказался инвалидом. Женщина развернулась к Егорычу и запинаясь от переполнявших её чувств выпалила:
— Вы! Вы! Кичитесь своим участием в войне. А он, к вашему сведению, орден в Афганистане получил и обе ноги потерял! И не кричит об этом на каждом углу.
Парню тут же кто-то уступил место, но он сказал, что через одну будет выходить и лучше он постоит. Так он и стоял, опираясь на палочку (Егорыч почему-то сначала её вообще не увидел). Егорыч стоял рядом с освободившимся сидением и ловил на себе неодобрительные взгляды пассажиров. Сесть он так и не решился. "А ведь я же могу излечить его!" — мелькнуло в голове старика. Ведь излечил же он мальчишку! Хотя, неизвестно на самом деле, выздоровел тот или нет. Но был же тот внеземной холод… Егорыч решился. Он подошел к парню, положил ему руку на плечо и мысленно возжелал, чтобы неизвестная сила помогла ему вернуть ноги инвалиду. Но ни холода в теле, ни даже отдалённого намека на присутствие чего-то потустороннего Егорыч в себе не ощутил. Так они и стояли примерно с минуту: парень молча смотрел на старика, Егорыч так же молча смотрел на парня. С некоторым запозданием Егорыч вспомнил, что свинорылый говорил о сроке "раз в неделю". Неделя с момента применения "силы" на мальчишке ещё не прошла. Поняв, что больше ничего не случится, Егорыч опустил руку, пробормотал "Прости, сынок" и вышел на остановке, совсем ему не нужной. Троллейбус уехал, на душе у Егорыча было погано. Он решил, что медицинский полис получит позже, поэтому направил свои стопы в ближайшую рюмочную…
