— Они так и не научились уважать женщин, — услышал я, как она жаловалась Лоренцо.
Любопытно… никогда не слышал от Чезаре неуважительных высказываний о женщинах. Напротив, он заслужил репутацию весьма любезного кавалера.
Надеюсь, когда Холодева станет главою клана, враждебного Чезаре, они будут уже далеко от нашей местности, иначе беды не миновать.
— Сеньорита Холодева давно пытается доказать свое превосходство перед Чезаре, — пояснил мне доктор Майер, видя моё замешательство.
— Зачем? — задумался я.
— Никогда не понимал женщин! — развёл доктор руками.
— Холодева уверена, то упустила статус старейшины лишь потому, что она женщина, — пояснила нам Ольга усталым тоном. — Хотя… я бы сказала наоборот: она получит статус старейшины именно благодаря тому, что женщина… Вы видели, как Холодева гуляет со старейшиной под руку? Кто из мужчин клана получил такую честь? — иронично добавила она.
Моя супруга умеет сделать точные замечания.
Однако Холодева, находясь далеко от нас, услышала эти слова и, обернувшись, одарила Ольгу таким взором, что та отпрянула от испуга.
— Прекрасно, — вздохнула Ольга, — теперь я её враг… Ох, женщины такого склада никогда не простят тех, кто осмелился приписать их успехи женским ухищрениям… Нет, не беспокойся, — спешно добавила она, — она достаточно умна, чтобы не причинить мне вреда, а к светской неприязни мне не привыкать…
Сдается мне, что соперничество Холодевой и Чезаре началось гораздо раньше их битвы за статус старейшины… А ведь он ни разу не упомянул соперницу в своём дневнике.
Задумавшись, я произнес:
— Даме можно только посочувствовать, — фраза оказалась неожиданной для собеседников.
Они вопросительно смотрели на меня.
— Бедняжка совсем утратила радость жизни в странной бесполезной битве, — пояснил я, — не думаю, что таланты Холодевой не оценили, но она даже не может понять, насколько её ценят и восхищаются…
— Совершенно верно, — добавил проходящий мимо Чезаре, — мне искренне жаль Виолу, так её звали в нашем клане… Разумеется, я не желал обидеть даму, право, я только оборонялся от её колкостей…
В голосе не прозвучало иронии, он говорил искренне. Даже с некоторой симпатией.
