Словно огненный бич хлестнул по темному небу, на котором свет факелов пригасил звезды. Над рынком вспыхнула неровная красная нить, и прошло довольно долгое время, прежде чем она погасла. Жители Ахелии успели насмотреться всевозможных чудес — ведь крепость вокруг порта построил для них посланник, и почти в каждой семье был кто-то, кто бегал по строительной площадке с мастерком в одной руке и Брошенным Предметом в другой. Но это было давно. Удивительное небесное явление заставило толпу смолкнуть. Послышался задыхающийся от рыданий женский голос:
— Прошу изгнания! Помилования через изгнание!
Она повторила еще несколько раз:
— Смилуйтесь! Островитяне, смилуйтесь…
В толпе, в цепи солдат и даже на помосте, где стоял глашатай и отцы города, началось все нарастающее волнение. Все оглядывались в поисках той, кто призвал к старому, очень старому закону, который редко применялся и был скорее обычаем или традицией.
— Кто просит?! — крикнул кто-то.
Княжна Риола Ридарета обычно носила пышную гриву до бедер, иногда косу — так что не сразу стало понятно, кто эта грудастая девица с короткими волосами, собранными в два смешных хвостика. Наконец кто-то заметил повязку на глазу. Звеня серебром на лодыжках босых ног, она поднялась на помост и в соответствии с требованиями традиции встала на колени… вернее, села, подвернув под себя ноги. С трудом дыша, она обвела полубессознательным взглядом толпу, солдат, почтенных старцев из городского совета и привязанных к кольям несчастных.
— Смилуйтесь над ними, — сдавленно проговорила она.
Обычай слегка отличался деталями, в зависимости от архипелага, но суть его состояла в том, что любой, не являвшийся осужденным или его родственником, имел право вступиться за него, прося заменить смертный приговор пожизненным изгнанием. Однако просьбу свою он подкреплял согласием разделить судьбу изгоняемого, таким образом ручаясь, что не даст тому вернуться. С этого момента ни осужденный, ни его спаситель не могли ступить на родной остров, любой же увидевший их на запретной земле имел право убить их как паршивую собаку. То был старый обычай — однако всем было ясно, что его не удастся распространить на полторы сотни убийц. Таким образом можно было бы освобождать целые армии, взятые в плен во время военных действий! Суровые отцы города уже поняли, кто просит о помиловании, но проблем из-за этого становилось еще больше. Если бы какая-то женщина из толпы выбрала одного из негодяев… скажем, влюбленная в него… Но наследница княжеского трона, как бы к ней ни относились, не могла забрать с Агар полторы сотни человек и исчезнуть вместе с ними навсегда. Островами управлял — пока недолго, но, как все видели, жестко — приемный отец этой девушки, готовый задать отцам города вежливый вопрос о том, что склонило их к изгнанию его дочери, которая, несомненно, имела право на миг слабости.
