А в этот момент, поскольку народ как форма трещит по швам, всё летит в обратном направлении: на месте народа появляются народности, а на месте народностей появляются племена. Всё летит чуть не к родовой структуре. Государства распадаются.
Аббат Сийес, обращаясь к Конвенту (или еще к французскому Законодательному Собранию, по-моему, это был 1789 год), говорил: "Не пора ли нам прогнать этих чёртовых франков с нашей земли? Мы галлы, мы не германское племя – мы великие кельты, галлы. А нас оседлали эти чёртовы франки. Так давайте изгоним франков!". Он имел в виду Марию Антуанетту, её род королевский. Но никогда впоследствии французский Конвент не санкционирует подобного рода речи, потому что обращение "галлы", "франки" – это обращение уже к племенам.
Кельты, вот эти французские, германские племена… Вот к этим всем вещам запрещено обращаться. Нельзя говорить: "Ты – Прованс, ты- Лангедок, ты – Окситания, ты – Вандея, Нормандия". Они говорят иногда на языках, довольно сильно отличающихся друг от друга, а этого нельзя делать.
Когда буржуазия вместе с якобинцами приходит в мир, она приносит туда идею нации. И начинает рубить головы на гильотине каждому, кто пытается отделить территорию. Не только Корсику от Франции, а Нормандию, Прованс, любую территорию. Она-то одержима созданием новой территориальной целостности, великого национального государства. В этом государстве запрещено говорить о том, кто какого роду-племени, запрещено говорить о галлах, окситанцах, аквитанцах, бог ещё знает ком. Всё ведь это оживает, когда распадается народная общность.
Народ дышит империей, как бы она ни называлась. Нация начинает дышать новой формой национального государства. И это национальное государство, окончательно утвердившись в Европе в конце XVIII- начале XIXвека, дальше начинает завоёвывать весь мир. Но оно же является национальным, а не племенным, не родовым.
Я два месяца как приехал из Вьетнама. У меня перед глазами карта вьетнамских народностей, непохожих друг на друга, говорящих на разных языках. Их штук двадцать. Они все объединены в национальное государство Вьетнам. Сунь Ятсен, когда пришёл в Китай, начал о чём говорить? О принципе "пяти лучей". Он понимал, что Китай распадается. Что ханьцы – это ханьцы, маньчжуры – это маньчжуры, а уйгуры – это вообще нечто совершенно отдельное. Но он же их объединил! Он же запретил распри между ханьцами и маньчжурами, и кем угодно ещё. Они все образовали единую великую китайскую нацию.
