– Слишком долго излагать, – ответил Голос.
Тут же свет погас, и Шенкурцев физически ощутил это. Он с трудом разлепил горячие веки. На улице было тихо и темно, а на небе светились только звезды.
Жену, а тем более дочь Шенкурцев будить не стал. Он снова лег спать, пытаясь убедить себя, что все это ему приснилось.
Бывает же так, вяло думал он. Вроде бы ты встал – а на самом деле еще не проснулся… Или снится тебе, что ты уже что-то делаешь, а на самом деле – еще спишь.
Но, как ни странно, чем старательней Шенкурцев пытался уснуть, тем все больше у него это не получалось, и заснул он лишь тогда, когда за окном забрезжил ранний летний рассвет и защебетали птицы.
Проснулся Шенкурцев поздно. Жена уже давно была на работе, дочка-в детском саду. Первым делом он вспомнил то, что с ним приключилось ночью, и усмехнулся.
– Крыша у тебя, приятель, уже, наверно, поехала, – сказал он своему отражению в зеркале ванной комнаты. Отражение глупо подмигнуло в ответ и скорчило зверскую рожу. – Перегрелся, на износ работаешь…
Однако, кое-как позавтракав, Шенкурцев тут же уселся за письменный стол в своем "уголке" и с головой окунулся в теорию лингвистики. До защиты докторской диссертации оставался всего год с небольшим, а у него была готова – и то еще не начисто – лишь первая глава и половина вступления… Как всегда, Шенкурцев работал, напрочь отключившись от внешнего мира, поэтому и про ночное происшествие он забыл ровно спустя пять секунд после начала работы…
Когда вечером пришли жена и дочка, Шенкурцев одурело сидел за столом. Перед ним в страшном беспорядке валялись раскрытые книги с закладками и без, исписанные, исчерканные ручкой и совсем чистые листы бумаги разных размеров – одним словом, царил Его Величество Творческий Беспорядок.
– Ты обедал? – традиционно осведомилась жена, ставя хозяйственные сумки и пакеты на пол в прихожей.
– "Одним из категориальных признаков имманентных вокативов является компликативность их конструктирующих отношений",- вместо ответа процитировал Шенкурцев, взяв наугад один из исписанных листов.
– Чушь какая-то, – сказала жена и сразу отправилась на кухню. – Ум-то за разум еще не заходит?
– Что есть, то есть, – согласился Шенкурцев и тут вспомнил о ночном Голосе.
Дальше получилась какая-то ерунда. Шенкурцев просто-напросто хотел с присущим ему юмором изложить жене суть своих ночных галлюцинаций, но у него ничего не вышло. Это было и точности так, как гласит народное выражение: "Язык не поворачивается сказать".,. В буквальном смысле. Некоторое время Шенкурцев сидел, ошарашенно открыв рот, потом повторил попытку. На этот раз язык ему подчинился, но лишь для того, чтобы поведать супруге довольно-таки бородатый, с непристойным подтекстом анекдот.
