— Что бы это все значило? — удивился Янош.
Садясь за руль автомобиля, я наклонился, и серебряный амулет, подаренный Викторией, свесился с моей шеи. Ван Хорн подался поближе, чтобы детально его рассмотреть.
— Это ее подарок?
— А что, если да?
Он негромко рассмеялся.
— Позволь мне кое-что рассказать о яаки, сынок. В некоторых родах этого племени индейцев царит матриархат, и их женщины пользуются преимуществом даже при выборе женихов. Каждая новорожденная девочка от своей матери получает в виде серебряного амулета знак, символизирующий ее пол и власть. Когда же девушка собирается выйти замуж, она просто вешает этот амулет на шею своему избраннику. Если она хочет прекратить с ним связь, она забирает его обратно.
Ситуация, в которую я попал, почему-то показалась Ван Хорну комичной.
— Черт возьми, Киф, ты даже не понял, что побывал у алтаря.
Мне показалось, что Ван Хорн вот-вот лопнет от смеха.
Янош не удержался и тоже захохотал. Может быть, странно, но ничего смешного я в этом не видел.
— Ну и что? — сказал я. — Через день-два меня может не быть в живых. Как, впрочем, и вас.
Улыбки мгновенно сбежали с лиц моих подельников, и я нажал на газ.
* * *
Спустя час небо посветлело, туман рассеялся, и засияло солнце. Полупустынная равнина, по которой мы двигались, окрасилась в серо-бурый цвет. Впереди предстоял подъем в испещренный глубокими темными ущельями каньон.
Трудно себе представить местность более непригодную для езды на автомобиле. И хотя наш «мерседес» по проходимости и прочности не уступал танку и мог выдержать любые испытания на прочность, опасность подстерегала нас на каждом шагу. Поэтому управление машиной требовало от меня максимальной осторожности. Попадались участки дороги, особенно в начале подъема в горы, когда приходилось вылезать из машины и убирать преграждающие путь огромные камни.
От Яноша в таких случаях, естественно, не было никакой помощи. Он оставался сидеть на заднем сиденье и, дымя сигарой, громко выражал нам свое сочувствие. Поразительно, но Ван Хорн реагировал на это совершенно спокойно. Надо сказать, настроение у него с каждым часом улучшалось.
В десяти милях от Мойяды мы остановились, чтобы перекусить. Из плетеной корзинки извлекли еду, которой нас снабдили в дорогу: холодное мясо, анчоусы, оливки, мягкий хлеб и пару бутылок красного вина.
У всех было неплохое настроение, и Янош театральным жестом поднял стакан вина и, протянув руку в направлении Мойяды, произнес тост:
