Полковник вынул серебряный портсигар, извлек из него сигарету, прикурил и выпустил изо рта струю табачного дыма.
— Что ж, теперь выслушаем вас.
Я рассказал ему все, как было. Бонилла слушал меня, не прерывая, а когда я закончил, полковник, словно соглашаясь со сказанным, слегка кивнул и произнес:
— Отлично, ну просто замечательно.
Затем он пошарил рукой у себя за спиной и вытащил дорожную сумку священника.
— Здесь пятьдесят три тысячи долларов. Вы знали об этом?
— Мы впервые встретились с Ван Хорном вчера утром в Бонито. Во дворе полицейского участка, где он исповедовал троих, приговоренных к расстрелу. Он выглядел и действовал как священнослужитель. Никто, в том числе и я, не сомневался в этом. Прошлой ночью, неожиданно оказавшись в доме Тачо, Ван Хорн буквально вынул меня из петли. Спас девушку от насильников. Кем бы он ни был, эти его поступки заслуживают уважения.
— Каковы бы ни были обстоятельства, но за один раз убить пятерых, друг мой, — это уже слишком. К этому разговору мы еще вернемся после того, как поговорю с другими моими патрульными.
Полковник щелкнул пальцами, и рядом с нами мгновенно появился сержант.
— Отведи этого к его спутнику, а потом принеси мне завтрак.
Меня отвели к Ван Хорну, который сидел на корточках, прислонившись к большому камню. Намокшая под дождем сорочка прилипла к его телу. Священник слегка дрожал от холода.
— Ну, что ты ему рассказал? — спросил он.
— Правду. Что же еще?
— Разумно, — улыбнувшись, заметил Ван Хорн. — Ничто другое нам уже не поможет, Киф.
— Возможно, — сказал я и огляделся вокруг. — А где девушка?
— Они нашли чем ее занять.
Наконец я увидел Викторию. На ней была прорезиненная накидка и военная фуражка — вот почему я не заметил ее сразу. Склонившись над костром, девушка на большой сковороде готовила фриоли.
Поймав мой взгляд, Виктория налила в чашку кофе и двинулась в нашу сторону. Увидев это, Кордона вышиб из рук девушки чашку и легким толчком вернул ее обратно к костру.
— Теперь мне есть кого ненавидеть, — мрачно сказал Ван Хорн.
— У вас это взаимно. У этого малого свое особое отношение к тем, кто прикидывается священниками.
— Глубоко раскаиваюсь, — с иронией в голосе произнес священник.
В этот момент откуда-то издалека до нас донесся звук кавалерийского горна. Через некоторое время из плотной завесы дождя показались конные солдаты с сержантом во главе.
— Это те, кого полковник прошлой ночью послал к Тачо, — сообщил я Ван Хорну.
* * *
