— Ты на что намекаешь, гнида?! — рявкнул Гохан, хватая со стола пистолет и вскакивая. — Мы не работаем на ищеек! Ты на пулю нарываешься, урод?
Он не врал. Ну ладно, уже легче. Осталось только успокоить его, чтобы он и в самом деле не начал палить.
— Тихо, тихо, господин Гохан, — Коосин успокаивающе поднял руки. — Я не хотел тебя обидеть. Только, сам понимаешь, нам нужны гарантии.
— Получишь ты гарантии, — неожиданно широко ухмыльнулся наркоторговец. — Отличные, без дураков.
Повинуясь его знаку, два других мужчины поднялись из-за стола и подошли к лежанке. Они ухватили замычавший и задергавшийся сверток и поставили его вертикально. Блеснуло лезвие ножа, треснула вспарываемая ткань, и оказалось, что внутри свертка находится четвертый мужчина: пожилой гулан с седыми курчавыми волосами, темно-коричневой кожей и тонким шрамом, пересекающим лицо от уха до подбородка.
— Он — асхат Трипасталлаха, — Гохан добыл из-за пазухи пластинку зеленого пластика, на которой красовался серебряный знак: стилизованная гора с раздвоенный вершиной. — Один из четырех. Позавчера мы его захватили. Он что-то заподозрил и отправился в наши края с инспекцией.
Бандит ухмыльнулся.
— Не волнуйся, у нас в городе свои люди повсюду — и в управе, и в полиции. Нас предупредили вовремя. Мы засунули в его джип труп какого-то землекопа, облили бензином и спустили в пропасть. Несчастный случай, знаешь ли, у нас в горах такие не редкость. Эй, ты, — он снизу вверх ударил пленника рукоятью пистолета, разбив ему бровь. — Чё молчишь? Язык отнялся?
— Вы поплатитесь… — непослушными распухшими губами прошептал мужчина. — Вы мерзавцы, наживающиеся на чужих страданиях…
— Во, и так вчера весь день, — довольно ощерился бандит. — Идейный, сука.
— Что насчет гарантий? — нетерпеливо спросил Коосин. — Меня не интересуют асхаты и прочие чиновники.
— Вот он и есть гарантия, — бандит щелкнул предохранителем пистолета и приставил ствол ко лбу пленника. — Слышь, дед, ты верующий? Кому молишься? Курату, Валараму, Тинурилу, Сумару? А то вдруг Единому? Валяй, помолись напоследок, разрешаю.
— Я не молюсь богам, ублюдок! — асхат попытался плюнуть торговцу маякой в лицо, но не сумел. Тонкая ниточка слюды прилипла к его подбородку. — Стреляй! Только тебя самого достанут, и очень скоро!
— Ну, если оно тебя утешает… — гоготнул бандит. — Пока, дед.
И он нажал на спуск.
Сухо стукнул курок, и слегка напрягшийся в ожидании выстрела посланник сморгнул. Осечка? Наркоторговец недоуменно посмотрел на оружие, передернул затвор и, направив пистолет в лицо старику, снова спустил курок. Новый щелчок возвестил о второй осечке.
