Скоро мне стало понятно, что солдаты вовсе не представляли из себя что-то необходимое для обороны. Население приграничных районов поголовно было вооружено до зубов армейским, полученным еще от поляков, и трофейным оружием, и никого это не смущало. Очень редко кто-то мог пострадать случайно, а про то чтобы соседа застрелить, по пьянке или из ревности, я и не слышал ни разу. Плохо себе представляю, чтобы было у нас, в Союзе, если б на руках было столько оружия, бедная милиция. Так что в случае опасности кибуц легко выставлял больше сотни вооруженных людей, с несколькими пулеметами и 60 мм минометом. Не уметь стрелять, по здешним понятиям, ты вообще не человек. Тут не важно, мужчина или женщина. Каждый должен был работать и воевать, если потребуется. Равноправие считалось абсолютно необходимым. И в половом смысле тоже. Никаких «мальчик ухаживает за девочкой». Это просто неприлично, она такой же боевой товарищ и работает наравне со всеми, хотя нравы в кибуце, были — как у нас на фронте. Только там считалось, что война все спишет, а здесь гуляли до свадьбы. После — ни в коем случае. Все про всех знают, не спрячешься.
И было еще у кибуцников замечательное правило — делать не для себя, а для коллектива, движения, организации, народа. Вот только не каждый это может выдержать. Человек, изрядная скотина, хочет счастья для себя, не только для всех. А счастье каждый понимает по-своему.
— Ладно, последний вопрос. Кто знает ваш участок границы?
Головы повернулись к Рафи.
— Я тоже знаю, — с изрядным вызовом заявляет Ардити, — мы вместе ходили.
— Значит сейчас всем спать. Завтра, в 6 часов, все стоят здесь с оружием. Потом с первым отделением, у тебя Орлов ведь первое, пойдем посмотрим, что именно мы здесь охраняем. С завтрашнего дня у вас начинается ужасная жизнь.
Смеются. Думают, что это шутка такая.
Жили они в общем бараке, разделенные секциями по десять человека. Девушки отделены от остальных матерчатой занавеской, Вдобавок установили пирамиду для оружия и несколько тумбочек и стульев. У меня была отдельная комната чуть больше шкафа.
Только начал устраиваться, стук в окно.
— Тебя Хава зовет.
— Сейчас выйду.
Ну, пора знакомиться с начальством. У входа стоял с сигаретой Дов.
— Это кто?
— Секретарь кибуца, Вольф, — ответил он. Большая сволочь и штинкер. Собственно штинкер — это вонючка, но я слишком часто слышал это слово еще в армии, в смысле стукач, так что переспрашивать не имело смысла.
