Удар был рассчитан точно. Меньше всего Пилату хотелось впутывать сюда правителя Сирии.
— Возьмите этого человека! — приказал он страже, отводя взгляд от умоляющих глаз Курочкина.
* * *
Иуда провел ночь у ворот претории. Он следовал за Курочкиным к дому Киафы, торчал под окнами у Анны и сопровождал процессию к резиденции прокуратора. Однако ему так и не удалось ни разу пробиться сквозь толпу к Учителю.
В конце концов, выпитое вино, волнения этого дня и усталость совсем сморили Иуду. Он устроился в придорожной канаве и уснул.
Проснулся он от жарких лучей солнца, припекавших голову. Иуда потянулся, подергал себя за бороду, чтобы придать ей более респектабельный вид, и пошел во двор претории, надеясь что-нибудь разузнать.
В тени, отбрасываемой стеной здания, сидел здоровенный легионер и чистил мелом меч.
— Пошел, пошел отсюда! — приветствовал он апостола. — У нас тут не подают!
Смирив гордыню при виде меча, Иуда почтительно изложил легионеру свое дело.
— Эге! — сказал тот. — Поздно же ты о нем вспомнил! Теперь он уже… — Легионер заржал и красочно воспроизвел позу, которая впоследствии надолго вошла в обиход как символ искупления первородного греха.
Потрясенный Иуда кинулся бегом к Лобному месту…
* * *
На вершине холма стояло три креста. У среднего, с надписью «Царь иудейский», распростершись ниц, лежал плачущий Симон.
Иуда плюхнулся рядом с ним.
— Рабби!!
— Совсем слаб твой рабби, — сказал один из стражников, рассматривая снятые с Курочкина доспехи. — Еще и приколотить как следует не успели, а он сразу того… — стражник закатил глаза, — преставился!
— Со страха, что ли? — сказал второй стражник, доставая игральные кости. — Так как, разыграем?
— Давай!
Иуда взглянул на сморщенное в смертной муке бледное лицо Учителя и громко заголосил.
— Ишь, убивается! — сказал стражник. — Верно, родственничек?
— Послушайте! — Иуда встал и молитвенно сложил руки. — Он уже все равно умер, позвольте нам его похоронить.
— Нельзя. До вечера не положено снимать.
— Ну, пожалуйста! Вот, возьмите все, только разрешите! — Иуда высыпал перед ними на землю деньги, вырученные за осла.
— Разрешить, что ли? — спросил один из стражников.
— А может, он и не умер еще вовсе? — Второй служивый подошел к кресту и ткнул копьем в бок Курочкина. — Пожалуй, помер, не дернулся даже. Забирай своего родственничка!
Между тем остальные продолжали рассматривать хитон.
— Справная вещь! — похвастал счастливчик, на которого пал выигрыш. — Сносу не будет!
