Дважды снаружи прозвучало нечто вроде «вархан» или «варханы», а потом новый удар сотряс дверь.
— Сюда идите! — позвал Кирилл, перебрасывая ногу через ограждение.
— Мама, за ним давай! — приказал Костя.
Мальчик показался на балконе, таща женщину за собой.
— Константин, я на нижний балкон спрыгну и там твою мама приму, а ты за ней лезь, понял?
— Хорошо, только вы ее хорошо держите, чтоб не упала!
— Костя, я не полезу! — закричала женщина. Кирилл уже висел, раскачиваясь, недалеко под ним серел прямоугольник другого балкона. — Я не могу, Костя, прекрати!
— Мама, лезь!!
— Нет!!!
В паузе между криками донесся скрежет замка, в котором проворачивали что-то металлическое, а потом и стук двери, когда она, распахнувшись, жахнула ручкой по стене прихожей.
ИЖенщина снова завизжала. Кирилл прыгнул, ударился о бетон ступнями и опрокинулся на задницу. В копчике хрустнуло, он вскрикнул от острой боли, но заставил себя подняться и заорал: «Вниз!», вытянув руки над головой.
Костя таки заставил мать перелезть через ограждение, она повисла, сверху возникла голова мальчика, но он тут же с испуганным криком пропал из вида, а женщину рывком втянуло наверх, мелькнул подол юбки, ноги в туфлях с тонкими каблуками — и она исчезла вслед за сыном.
Кирилл полез через ограждение. Вверху появились три темных головы, лиц он не разглядел, зато увидел ствол, блеснувший в отблесках пожара, льющихся с Красной площади.
Из ствола вниз ударила молния, жгут алого света врезался в балкон. Он обрушился, следующий тоже, и Кирил оказался на груде обломков на земле. Куски бетона и оплавленная арматура посыпались на него, Кир покатился в сторону. Оказавшись на земле, встал на четвереньки. Озаренная багровыми всполохами ночь качалась и гудела набатом. Кир поднялся, шатаясь, побрел вдоль стены, с каждым шагом двигаясь все быстрее. Побежал. Перепрыгнув через кусты, сообразил, что на плече его больше не висит сумка с лэптопом. Сбившись с шага, упал — возможно, это его спасло, протянувшийся с балкона алый разряд ударил в землю прямо перед ним. Кира осыпало горячей землей. Поднявшись, он обежал появившуюся впереди воронку и нырнул за угол дома.
Он не помнил, где оставил сумку — то ли положил ее на пол в подъезде, наблюдая за событиями у Кремля, то ли забыл на балконе, когда перелезал через перила. Без сумки к Артемию Лазаревичу идти нет никакого смысла. Да и с сумкой, наверное, его уже тоже нет…
Что теперь делать?
Кирилл оглядел темную улицу. Кажется, фонари не горели по всей Москве. И реклама погасла, и вывески. Во тьме, наполнившей столицу, нарушаемой лишь отблесками пожаров да редким светом фар, слышались выстрелы, крики, шум моторов, стоны раненых…
