Теперь, вот справка. Гражданин Мурзаков пересек границу… на-на-на-на… ля-ля-ля, жуки-пауки и так далее. Год и четыре месяца тому, словом, прибыл из столицы Австрии. А что у нас столица Австрии — скажи ты, Варчук.
— Хорош прикалываться, — пробурчал майор. — Ну, прибыл из Вены, и что?
— «Пятерка» тебе, Коля! — пропел Сахалтуев. — А в том-то и беда, что ничего. Приехал, вышел из аэропорта, и на том его следы теряются. В гостиницах и на частных квартирах не останавливался — не регистрировался, жилплощади не покупал. И возникает наш гражданин Мурзаков только в октябре, шестнадцатого числа, в виде трупа, то есть существа довольно молчаливого, скрытного и некоммуникабельного. Вот все, что ребята нарыли.
— «Глухарь»? — обреченно спросил майор.
— Боюсь-таки, да. Сам посуди, его здесь вообще никто не знал. Я дам, конечно, данные в пару программ, ну, объявления повесим. Может, и повезет. Только интуиция подсказывает, что все это впустую.
— Интуиция ему подсказывает. А она тебе не подсказывает, как с нас три шкуры спускать будут?
— Не впервые, переживем.
— У-ти, какой оптимист! Когда по телевизору, говоришь, начнут крутить?
— Я договорился с ребятами — сегодня вечером дадут в эфир, по четвертому каналу.
На самом деле фотографию Мурзакова уже показывали в прошлом году несколько недель подряд в ночной программе «Криминал», с просьбой откликнуться любого, кто узнает этого человека. Но тогда следователь прекрасно понимал, что делает это только для очистки собственной совести. Узнать пострадавшего на предлагаемой фотографии было делом совершенно невозможным. Разве что кто-то специально высматривал бы его в этой передаче. Тогдашнее мероприятие закончилось, как они и ожидали, сокрушительным провалом. Но теперь дело другое: помимо фотографии известны еще имя, фамилия, прежнее место проживания. Авось кто и объявится. Следствие на девяносто процентов состоит из кропотливой, рутинной работы и на десять процентов — из таких вот случайностей: посмотрит ли человек, который что-либо знает о потерпевшем, именно эту передачу; а если посмотрит, то узнает ли; а если узнает — станет ли звонить.
— Уже что-то, — облегченно выдохнул Варчук и безнадежно принялся выдвигать и задвигать ящики в тщетных поисках чего-нибудь вкусненького. Вкусненьким и не пахло. — Что ж он так конспирировался, гад?
Сахалтуев потоптался у окна, глазея на длинноногую блондинку с пышным бюстом, туго обтянутым алым топиком, которая затеяла переговоры по мобильному на противоположной стороне улицы, давая капитану, истосковавшемуся по красоте, рассмотреть себя во всех подробностях.
