За окном стало темнеть. Заскрипели старинные часы, открылась дверца над циферблатом, выглянула пестро раскрашенная кукушка и прокуковала семь раз. Карл поднялся с кресла, задернул тяжелые портьеры на окнах и включил торшер. Отцовский кабинет осветился зеленоватым светом. Покойный барон фон Риттен-старший многие годы провел вдали от Германии, завоевывая для нее колонии в Африке, Китае и на островах Полинезии. Немудрено, что в кабинете, словно в этнографическом музее, скопились многочисленные трофеи, вывезенные из экзотических, стран: фарфоровые вазы, расписанные драконами и цаплями, старинные бронзовые статуэтки буддийских божеств, резные безделушки из слоновой кости, шкатулки красного и черного лака, инкрустированные перламутром. Стены кабинета были увешаны африканскими и полинезийскими ритуальными масками и оружием: копьями, кинжалами, двуручными китайскими мечами, бумерангами, луками и стрелами. По сторонам письменного стола на стенах висели китайские рисунки XVI века, выполненные на шелковой ткани: ласточки на осеннем дереве и девушка, играющая на флейте. Над массивными книжными шкафами разместились охотничьи трофеи барона — рога лосей и оленей, а пол кабинета был застелен шкурами львов, тигров и медведей.
«Хорошо было отцу, — думал Карл, глядя на его фотографический портрет, — ему не пришлось выбирать карьеру. Он шел по дороге многих поколений фон Риттенов». Не один век бароны из их древнего рода служили королям и императорам. Кому ж теперь будет служить Карл фон Риттен-младший? Император Вильгельм II, лишившись короны, доживал свои дни в эмиграции. Побежденная Германия стала республикой. От былого баронского величия у фон Риттенов остались фамильный герб, ветхий родовой замок в окрестностях Вернигероде и особняк на Виттенбергилац. Баронесса, овдовевшая на последнем году войны, осталась с двумя детьми в затруднительном материальном положении. Замок лишь чудом не был продан в годы послевоенной инфляции. Но постепенно, в результате умелого ведения хозяйства и режима строгой экономии, Магде фон Риттен удалось выбраться из нужды. Теперь родовая усадьба приносила доходы, позволявшие жить прилично и даже сколотить неплохое приданое старшей дочери Еве-Марии. Но если крушение империи, в конечном счете, не так сильно отразилось на материальном благополучии фон Риттенов, то их духовному миру был нанесен сильный удар. Баронесса Магда, ставшая после смерти мужа набожной, пыталась обрести душевное равновесие в религии. Карлу же вся дальнейшая жизнь в побежденном государстве, лишенном военного величия, казалась бледным существованием, без высокого смысла и надежды на будущее. «Если немецкий народ никогда не испытывал нужды в молодых людях, способных носить оружие, то кому я нужен теперь со своим стремлением к военной карьере?» — все чаще думал он. Такие мысли порождали удручающее сознание собственной неполноценности, избавлению от них не помогал даже летно-спортивный союз «Дейче Люфтспортфербанд». Чего стоили его увлечения авиамоделизмом, парашютным и планерным спортом, если в Германии не было ни одной военно-авиационной школы? Оставалось два пути: поступление в школу пилотов акционерного общества «Люфтганза» или юнкерское училище рейхсвера. Карл знал, что, став коммерческим пилотом, налетается до тошноты, проводя большую часть времени в любезном сердцу воздушном океане. Но этот труд его, барона фон Риттена, будет сродни труду машиниста локомотива или обычного шофера. И это отпугивало Карла, впитавшего баронское высокомерие вместе с молоком матери.
