Так и вижу лицо Чаптера, слышу его неторопливую речь: «Опять ты сидишь на одном чае, полагаю, у тебя, как всегда, истощение. Покажись-ка ты лучше моему доктору, а потом махнем на юг, во Францию». Смешно, но этот здоровяк, понятия не имеющий о том, что такое больная печень или неврастения, регулярно посещает крупного специалиста по нервным болезням, ни с того ни с сего вбив себе в голову, будто у него, видите ли, нервная система не в порядке.
С той ночи, когда таинственный незнакомец явился моему взору, я не гасил ночника в спальне, и ничто не тревожило мой сон. Сегодня, однако, опять случилась досадная помеха. Просыпаюсь — а у туалетного столика стоит он и разглядывает себя в зеркале. Дверь между тем была, как обычно, заперта. Я его тотчас узнал, и кровь застыла у меня в жилах. Леденящий ужас захлестнул меня и сковал неподвижностью — я не мог ни пошевелиться, ни заговорить. Зато очень хорошо чувствовал заполнивший комнату ненавистный мне смрад.
Неизвестный показался мне высоким и широким в плечах. Он стоял, ссутулясь, спиной ко мне, но в неверном мерцании ночника я мог различить в зеркале его огромную голову. В призрачном сероватом свете раннего утра, пробивающемся в щели между портьерами, картина получилась зловещая: львиная грива песочно-серых волос вокруг безобразного, отечного, в грубых складках звероподобного лица, которое, увидев раз, уже невозможно забыть никогда. Этот львиный лик, свойственный только…
Нет, не осмелюсь вымолвить страшное слово. Однако как подтверждение чудовищной догадки разглядел я в смешанном двойном свете несколько зеленовато-серых пятен на щеках незнакомца, которые он, надо полагать, и рассматривал в зеркале. Рот у него был широк, губы бледные и очень толстые. Та из его рук, которая была мне видна, производила странное впечатление — тощие, костлявые пальцы судорожно сжимали мою щетку для волос, а на тыльной стороне кисти виднелась отвратительная морщинистая корка. Эта уродливая кисть напоминала огромного серого паука, изготовившегося к нападению, или же когтистую лапу хищной птицы.
Сознание, что я с ним один на один в комнате, что он рядом — рукой достать, наполнило меня неизъяснимым ужасом. А когда он обернулся и вперил в меня взгляд своих неправдоподобно маленьких глаз — на огромном лице они казались совсем крошечными, — я, громко вскрикнув, откинулся на подушки в глубоком обмороке…
Пришел в себя утром и первое, что заметил, — это разбросанную по всему полу одежду. Трудно собраться с мыслями; то и дело сотрясают жестокие приступы — дрожу как в лихорадке. Вознамерился тотчас идти в гостиницу, которую назвал мне Чаптер, и узнать, когда он приезжает. Писать о том, что случилось сегодня ночью, — ни за что: это слишком ужасно, а я должен заставить себя не думать об этом. Чувствую в голове странную легкость, когда ел последний раз, не помню, о еде даже думать не могу — дважды вырвало кровью. Одеваясь, услышал, как по булыжной мостовой прогромыхат экипаж, а минуту спустя дверь отворилась и, к моей великой радости, появился тот, кого я ждал с таким нетерпением.
