Но сначала он узнал, что тем днем по меньшей мере два наряда были на дежурстве в Ибервиле, в минутах езды от них. Оба сообщили диспетчеру о проблемах с двигателем, когда их вызвали на подмогу. Тем же вечером, вернувшись в участок, Фрэнк обнаружил, что кто-то написал краской из баллончика на шкафчике Линды ЛЕСБИ. Большими красными буквами. И приклеил скотчем использованные окровавленные тампоны к дверце.
Он застыл, глядя на это, и старый страх перед разоблачением боролся в нем с не испытанным до того ни разу возмущением. Даже когда приходилось выслушивать дурацкие шутки про гомиков или смотреть в сторону, когда кто-нибудь избивал педика; все это время он подыгрывал, опасаясь навлечь на себя подозрения или издевательства.
Он смотрел на испоганенный шкафчик и видел, как жизнь вытекает из безвольно привалившейся к стене Линды Гетти, как ее синие полицейские брюки становятся черными от крови. Она не проронила ни одной гребаной слезинки, только спокойно сняла кольцо с пальца.
Скажи, что я по-прежнему люблю ее.
Кольцо все еще лежало в нагрудном кармане, и пятна на его полированном металле были так похожи на расплывчатые багровые буквы на дверце. Позже Фрэнк осознал: если каждому раз в жизни дается миг близкого и возможного искупления, то для него этот момент наступил в раздевалке. Его единственный шанс изменить ход своей жизни. Пригоршня секунд, когда все было так же ясно, так же просто, как нотка смирения, пробившаяся в голосе Линды сквозь боль и шок.
— Напарников надо выбирать осторожно, — сказал Донован за его спиной, вот так взял и сказал, и страх затопил разгорающийся гнев. Холодный, влажный страх, который погасил столько пожаров раньше и удушит еще тысячи. Фрэнк повернулся, оказавшись лицом к лицу с Джо Донованом, грузным мужчиной в шрамах от угрей, и слова были у него на языке, правильные слова, но стоило ему заговорить, они улетучились. Все, что он смог выдавить, было:
— Да. Да, конечно. Лишняя осторожность никогда не повредит, верно?
— Нет, никак не повредит, — сказал Джо Донован. Он ухмыльнулся, подтверждая, что разговаривает с одним из своих, одним из сознающих: иногда необходимо принести жертву во имя поддержания наивысшей чистоты. — Ничего личного, Фрэнк. Ты же понимаешь.
— Ага, — ответил Фрэнк. — Да, конечно.
Так что на следующий день, похмельный и изнуренный многочасовыми пьяными кошмарами, в которых он снова и снова сталкивался с Роем-наркоманом-психопатом, Фрэнк навестил ее и вернул кольцо. Когда он пришел, в комнате была еще одна женщина, худенькая белая девушка с серьгой в правой ноздре и татуировками на руках. Линда шепнула ей что-то, и девушка оставила их наедине, по пути одарив Фрэнка полным подозрения взглядом.
