— Слушай, мужик, я пошел отлить. Если хочешь минет, жду в сортире, ясно?
— Ээээ… да, — пробормотал Фрэнк, когда парень встал и протиснулся мимо, но тот был уже на полпути к двери туалета.
Если бы его спросили, кем он мечтал стать в жизни, Фрэнку Грею вряд ли бы пришло на ум кроме «копом». Его детство прошло на диете из полицейских сериалов, всех подряд, от «Гавайи пять-ноль» и «Облавы» до «Старски и Хатч» и «Полицейской истории».[7] Это были его ковбои, его герои, образцы добра и мужественности.
И, если бы его спросили, он вряд ли бы смог вспомнить время, когда его не тянуло к мужчинам: именно этим мужчинам в темно-синей форме, с сияющими значками и агрессивной самоуверенностью. Ему не пришлось пережить кризис пола — попытки ухаживания за девушками, которые его вовсе не привлекали, запоздалое открытие, что для него сексуальными объектами были мужчины и только мужчины. Все было ясно с самого начала, и он никогда не видел противоречия между своими влечениями и мечтой стать полицейским.
Однако этой наивности не было суждено пережить даже академию. Никому не понадобилось отводить его в сторонку и сообщать: Фрэнк, гомикам не место в наших рядах. Он распознал ненависть в других кадетах, понял с острой ясностью, что должен хранить молчание как священник хранит обет безбрачия, если хочет и то, и другое: секс с мужчинами и значок. Если, конечно, не желает получить урок лично — он видел тех, до кого не дошло вовремя, и этого оказалось достаточно.
К тому времени, когда он стал патрульным пятого участка полицейского управления Нового Орлеана, Фрэнк знал, по какой тонкой грани придется ходить, и держал руки прямо, а ступал осторожно — одна нога перед другой. Вскоре после его поступления на службу двоих сослуживцев уличили в покровительстве проституткам мужского пола во Французском квартале в обмен на сексуальные услуги. До слушаний и последовавших увольнений Фрэнк видел остальные вещи, которые им пришлось пережить: угрозы, избиения, унижения. Он принял к сведению.
Четыре года спустя его повысили в звании до детектива отдела убийств. Четыре долгих года, потраченных на обходы и опросы, рукоблудие и порнографию, да и то с большим риском. Зная это, он держал все журналы под замком, во вделанном в стену за шкафом сейфе. Никогда ничего не покупал в местных газетных киосках и сексшопах. Все приходило на абонентский ящик в Бридж-сити, снятый под вымышленным именем: посылки с игрушками в безликой коричневой бумаге, журналы и видеокассеты, служившие суррогатами настоящих отношений или удовлетворения.
