Последняя осень | страница 65



Прискакал к тебе в конце концов!
Но, должно быть, просто и без смеха
Ты мне скажешь: — Боже упаси!
Почему на лошади приехал?
Разве мало в городе такси? —
И, стыдясь за дикий свой поступок,
Словно Богом свергнутый с небес,
Я отвечу буднично и глупо:
— Да, конечно, это не прогресс…
1961
Ленинград, лето

Утро утраты

Человек не рыдал, не метался
В это смутное утро утраты,
Лишь ограду встряхнуть попытался,
Ухватившись за колья ограды…
Вот прошел он. Вот в черном затоне
Отразился рубашкою белой,
Вот трамвай, тормозя, затрезвонил,
Крик водителя: — Жить надоело?!
Было шумно, а он и не слышал.
Может, слушал, но слышал едва ли,
Как железо гремело на крышах,
Как железки машин грохотали.
Вот пришел он. Вот взял он гитару.
Вот по струнам ударил устало.
Вот запел про царицу Тамару
И про башню в теснине Дарьяла.
Вот и всё… А ограда стояла.
Тяжки колья чугунной ограды.
Было утро дождя и металла,
Было смутное утро утраты…
<1960>

В океане

Забрызгана крупно
                              и рубка, и рында,
Но румб отправления дан, —
И тральщик тралфлота
                                      треста «Севрыба»
Пошел промышлять в океан.
Подумаешь, рыба!
                              Подумаешь, рубка!
Как всякий заправский матрос,
Я хрипло ругался.
                            И хлюпал, как шлюпка,
Сердитый простуженный нос.
От имени треста
                          треске мелюзговой
Язвил я:
            «Что, сдохла уже?»
На встречные
                      злые
                              суда без улова
Кричал я:
                «Эй вы, на барже!»
А волны,
              как мускулы,
                                взмыленно,
                                                    пьяно,
Буграми в багровых тонах
Ходили по нервной груди океана,
И нерпы ныряли в волнах.
И долго,
            и хищно,
стремясь поживиться,
С кричащей, голодной тоской
Летели большие
                          клювастые
                                            птицы
за судном, пропахшим треской!
Июль 1961

Утро перед экзаменом

Тяжело молчал
Валун-догматик
В стороне от волн…
А между тем
Я смотрел на мир,
Как математик,
Доказав с десяток Теорем.
Скалы встали
Перпендикулярно
К плоскости залива.
Круг луны.
Стороны зари
Равны попарно,
Волны меж собою
Не равны!
Вдоль залива,
Словно знак вопроса,
Дергаясь спиной
И головой,
Пьяное подобие
Матроса
Двигалось
По ломаной кривой.
Спотыкаясь
Даже на цыпочках, —
Боже! Тоже пьяная…
В дугу! —
Чья-то равнобедренная
Дочка
Двигалась,
Как радиус в кругу…
Я подумал:
Это так ничтожно,