Последняя осень | страница 63



На перевозе

Паром.
          Паромщик.
                          Перевоз.
И я с тетрадкой и с пером.
Не то что паром паровоз —
Нас парой вёсел
                          вез паром.
Я рос на этих берегах!
И пусть паром — не паровоз,
Как паровоз на всех парах,
Меня он
              в детство
                              перевез.
1960
* * *

«Я забыл…»

Я забыл,
Как лошадь запрягают.
И хочу ее
Позапрягать,
Хоть они неопытных
Лягают
И до смерти могут
Залягать.
Не однажды
Мне уже досталось
От коней
И рыжих, и гнедых, —
Знать не знали,
Что такое жалость,
Били в зубы прямо
И под дых.
Эх, запряг бы
Я сейчас кобылку
И возил бы сено
Сколько мог,
А потом
Втыкал бы важно вилку
Поросенку
Жареному
В бок…
<1960>

Разлад

Мы встретились
У мельничной запруды.
И я ей сразу
Прямо все сказал!
— Кому, — сказал, —
Нужны твои причуды?
Зачем, — сказал, —
Ходила на вокзал?
Она сказала:
— Я не виновата.
— Ответь, — сказал я. —
Кто же виноват?
Она сказала:
— Я встречала брата.
— Ха-ха, — сказал я, —
Разве это брат?
В моих мозгах
Чего-то не хватало:
Махнув на все,
Я начал хохотать.
Я хохотал,
И эхо хохотало,
И грохотала
Мельничная гать.
Она сказала:
— Ты чего хохочешь?
— Хочу, — сказал я, —
Вот и хохочу! —
Она сказала:
— Мало ли что хочешь!
Я это слушать
Больше не хочу!
Конечно, я ничуть
Не напугался,
Как всякий,
Кто ни в чем не виноват,
И зря в ту ночь
Пылал и трепыхался
В конце безлюдной улицы
Закат…
1960

Добрый Филя

Я запомнил, как диво,
    Тот лесной хуторок,
Задремавший счастливо
    Меж звериных дорог…
Там в избе деревянной,
    Без претензий и льгот,
Так, без газа, без ванной,
    Добрый Филя живет.
Филя любит скотину,
    Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
    Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
    Даже нечего крыть…
— Филя! Что молчаливый? —
    А о чем говорить?
1960

Ненастье

Погода какая!
                      С ума сойдешь:
снег, ветер и дождь-зараза!
Как буйные слезы, струится дождь
по скулам железного Гааза.
Как резко звенел
                            в телефонном мирке
твой голос, опасный подвохом!
Вот трубка вздохнула в моей руке
осмысленно-тяжким вздохом
и вдруг онемела с раскрытым ртом…
Конечно, не провод лопнул!
Я дверь автомата открыл пинком
и снова
                  пинком
                              захлопнул…
И вот я сижу
                    и зубрю дарвинизм,
и вот в результате зубрежки…
внимательно ем
                          молодой организм
какой-то копченой рыбешки…
Что делать? —
ведь ножик в себя не вонжу,
и жизнь продолжается, значит.
На памятник Гааза в окно гляжу:
железный!