– Ты что-то плохо работаешь. Старайся, Канга!
В ответ наступила пауза. Очень неловкая. Он, униженный, раздавленный сексуальным прессом, еще трепыхался. Канга не решалась преступить последний рубеж. Он тоже.
Сопротивление длилось всего пару мгновений, и было подавлено волей Каролин. Канга прильнула к бесстыдно торчащему члену Плутарха, глаза его остекленели, в них окончательно погасла искра божья.
Каролин торжествовала:
– Тебе хорошо? Ты доволен?
В ответ он лишь проблеял жалобно, как ягненок, предназначенный на заклание:
– Как тебе это удается, Каролин?
– А ты не догадываешься? – издевалась она. – Ты сам… сам стремишься к этому.
Внутри его тела сжималась и разжималась какая-то пружина, и он конвульсивно дергался в такт.
– Оставьте меня! Хватит!
– Не раньше, чем я захочу! – резко, словно хлестнула бичом, произнесла Каролин.
Сотрясающие его спазмы уже достигли предела, он желал излиться, опустошить себя. Какие-то частички разрушенного воздействием Киркегард сознания еще теплились в нем. В момент оргазма Дэвид предпочел бы обойтись без зрителей. Этим он мог хоть как-то спасти свое лицо, отстоять хоть крохи своей независимости.
Но он не владел собой. Он стоял на месте, словно заключенный в прозрачный футляр, в котором он корчился, извивался, мечтая о сексуальном облегчении, но оно почему-то все еще не приходило.
Он слышал ее смех. Он глядел в ее улыбающееся лицо. Каролин все знала. Она следила за его борьбой, она могла решить исход этой борьбы. Он был ничтожеством, она – всем!
– Пожалуйста… – прохрипел Плутарх, признавая свое унижение.
Она опять рассмеялась и гордо вскинула голову, празднуя победу. Она не торопилась, а ему мучительное промедление казалось вечностью.
– О'кей, Дэвид Плутарх…
От ее слов стены прозрачного футляра распались, и Плутарх подался вперед, колени его подогнулись. Раскачиваясь из стороны в сторону, он бурно излился.
Канга отшатнулась, сперва с отвращением, застигнутая врасплох и напуганная невероятной мощью его оргазма, но быстро пришла в себя, и улыбка триумфаторши осветила ее личико. Она взглянула на хозяйку в ожидании похвалы.
Каролин доброжелательно улыбнулась ей в ответ, но в голосе ее сохранились командные нотки:
– Исчезни, Канга! И поторопись. Я позову тебя, когда ты понадобишься.
Она не дала времени девушке даже одеться. Канга схватила в охапку свои вещи и скрылась, захлопнув за собой дверь. Голая, она пробиралась среди одуряюще пахнущих кустов жасмина, на ходу натягивая джинсы и блузку.
