Паула слишком устала, слишком была взбудоражена и испугана, чтобы уснуть. Она вертелась с боку на бок в невероятно мягкой постели. Легкое дуновение прохладного воздуха достигало ее ноздрей, смешиваясь с упоительными запахами свежего белья, пропитанного благовониями. Кондиционер, бесшумный и заботливый, отсекал жар и смрад уличного движения за территорией «Сансет-отеля». Паула попала в гнездышко, о котором только можно было мечтать любой залетной птичке. Но надолго ли ей удастся тут задержаться? Она готова была встретить свое будущее во всеоружии сегодня утром… только если ее не попросят вон отсюда еще до встречи с человеком, олицетворяющим это смутное будущее.
Сосредоточение всех ее надежд – Уинтроп Тауэр, человек, перед которым почему-то все преклоняются, – должно быть, лежит сейчас где-то по соседству в такой же кровати, бесчувственный, как труп. Он – единственный, кто может дать ей шанс зацепиться за этот кондиционер, за роскошную постель и сытный завтрак, который наверняка приносят в номера бесплатно в отеле такого класса. Но, протрезвев, или, еще хуже, с похмелья, не откажет ли он ей в той непыльной и весьма приятной работе, какую предложил вчера в ресторане после пяти неразбавленных скотчей. Может быть, он из тех творческих натур, которые способны наобещать горы, а потом извиниться, сославшись на недостаток средств? Но Тауэр ей понравился. Неизвестно почему, но она почти влюбилась в него, еще до того, как он заказал ей шикарную еду и предложил работу. Она почти поверила в его искренность, если б только он не потерял контроль над собой и на сцене не появился Грэхем.
Его как бы скрученное из стальной проволоки тело, акцент кокни, специально выставляемый напоказ, непредсказуемая смена настроений – от грубости до слащавости, все это вызывало у Паулы отвращение. От Грэхема исходила угроза, хоть он и притворялся, что относится к ней благожелательно.
Мечась между надеждой и отчаянием, она провела так весь остаток ночи, иногда впадая в беспамятство от усталости, но сразу же просыпаясь. Она скинула все с себя, и нагое тело с эротическим вожделением прикасалось к чистому постельному белью. Она даже не удосужилась принять душ, тем самым осквернив это великолепное ложе.
Она готова была провалиться сквозь землю, вспоминая, как сунула в ладонь Роберта Хартфорда свои жалкие чаевые. Что он подумал о ней?
Любой человек сразу же бы узнал его в лицо – киногероя, меняющего обличье, но всегда остающегося самим собой. Он и неустрашимый шериф, и добрый дядюшка для обиженных сирот, и верный телохранитель, заслоняющий собой клиентку от пули наемного убийцы, и превосходный любовник, наивный, но страстный. Он един во многих лицах на экране, а в реальной жизни, наверное, богатейший человек в штате Калифорния. Как ее угораздило проявить такое невежество? Но разве могла она ожидать, что встретит его почти в полночь, одного, без толпы поклонников и охраны, расхаживающего возле отеля?
