Она скептически усмехнулась:
— А вчера куда пропал? Мы ждали в ресторане.
— Извини, не смог. Дискотека в колледже.
— Дискотека. Прямо как в семьдесят седьмом. И как это было?
— Двести пьяных скандинавок танцевали, как Мадонна.
— Танцевали, как Мадонна. Рада, что не имею ни малейшего понятия, как это делается. Было весело?
— Кошмар.
Она похлопала его по колену:
— Бедняжечка.
— А папа где?
— Ему пришлось пойти прилечь в гостиницу. Жара доконала, и сандалии натерли. Ну ты знаешь своего папу — он из Уэльса, и этим все сказано.
— И чем вы занимались?
— Гуляли по Форуму. По мне так он прекрасен, но Стивену было скучно. Такой беспорядок, колонны валяются… Кажется, он считает, что лучше снести все бульдозером и возвести на этом месте зимний сад или что-то в этом роде.
— Сходите на Палатин[7]. Это вон тот холм…
— Я знаю, где Палатин, Декс, я ездила в Рим, когда тебя еще на свете не было…
— Да, и кто тогда был императором?
— Ха. Помоги-ка мне с вином, а то выпью всю бутылку. — Она и так осушила бутылку почти до дна, но он вылил остатки вина в стакан для воды и потянулся за ее сигаретами. Элизабет щелкнула языком. — Знаешь, иногда я думаю, не слишком ли мы переборщили с твоим либеральным воспитанием.
— Согласен. Вы меня испортили. Дай спички.
— Это не умно, кстати. Я знаю, что тебе кажется, будто с сигаретой ты похож на кинозвезду, но это не так, ты выглядишь ужасно.
— Почему тогда ты куришь?
— Потому что я с сигаретой выгляжу феноменально. — Она воткнула сигарету между губ, и он зажег ее спичкой. — Но я буду бросать. Это последняя. А теперь быстро, пока отец не пришел… — она с заговорщическим видом подвинулась ближе, — расскажи о своей личной жизни.
— Нет!
— Брось, Декс! Ты же знаешь, у меня одна радость — услышать пару сальных историй от детишек, а твоя сестрица такая святоша…
— Вы пьяны, старая леди?
— И откуда у нее двое детей, ума не приложу…
— Ты пьяна, мама.
— Я не пью, забыл? — Когда Декстеру было двенадцать, как-то вечером она торжественно отвела его в кухню и полушепотом объяснила, как делать сухой мартини, точно речь шла о религиозном ритуале. — Ну давай. Рассказывай, и не жалей смачных подробностей.
— Мне нечего тебе сказать.
— Неужели у тебя в Риме никого не было? Ни одной милой католички?
— Нет.
— Надеюсь, ты не связался с одной из своих студенток?
— Конечно, нет, мам.
— А дома? Кто пишет эти длинные, закапанные слезами письма, которые мы все время тебе пересылаем?
— Не твое дело.
— А то я их опять под паром распечатаю! Ну-ка признавайся!
