Кен, который лучше меня понимал язык пустынников, прислушиваясь к ее речи, согласно кивал головой, а я понял лишь, что она взывает к его низранской жадности, обещая оставить ему шар, целым и невредимым, если он ответит на наши вопросы.
Миссе сначала упрямо отворачивался, не желая вступать с ней ни в какие переговоры, затем неохотно прошипел несколько фраз, путая в невообразимой мешанине межгалактический и низранский языки. Смысл его речи сводился к тому, что хотя он и очень молод, но вовсе не дурак, и прекрасно видит когда его обманывают. Поэтому и не считает нужным выполнять свои обещания. Мы хоть сейчас можем выбросить его за борт, все равно нам никогда не скрыться от его братьев, которые нас обязательно догонят, потому что ветер в эти дни очень слабый и дует все время в одну сторону. А шар и так достанется им, бактерии уже совсем слабые и он, Миссе сделал для этого все, что смог.
Мои друзья ошеломлено вытаращились на него, переваривая неожиданную пилюлю, уж они-то, в отличие от меня, были совершенно уверены в клятве низранина. Я должен был бы торжествовать, что оказался прав, но почему-то испытывал разочарование и неловкость. Вдруг сразу навалилась усталость, захотелось спать и есть.
-Что будем с ним делать? - растерянно спросила Тези на древнем языке.
-Может, действительно сбросить? - Кен из мести отвечал на межгалактике.
Миссе вжался в угол, но умолять о пощаде не стал. Я даже как-то зауважал его преданность своему племени, но оставлять низранина на свободе теперь было не только небезопасно, а и просто глупо. Пригодилось полученное мной в морском клубе умение делать совершенно нераспутываемые на первый взгляд, узлы. Привязывать низранина пришлось за шею, как привязывали древние своих животных, остатком якорного каната. Он сидел теперь в дальнем от приборов углу, на коротком поводке, демонстративно отвернувшись от нас.
Кен вызвался подежурить, а мы с Тези устроились досыпать, хотя в пустыне почти рассвело. Перед сном Тези, вздыхая, попробовала разобрать продукты, но усталость была сильнее тяги к порядку. Выдав всем по яйцу и тарсового сока на завтрак несостоявшаяся царица отправилась в свой угол. Низранину она тоже выдала паек, вначале вопросительно взглянув на меня. Я в ответ лишь пожал плечами. Не имело смысла оставлять низранина в живых, чтоб потом морить голодом. Миссе, однако, есть не стал, засунув все куда-то под балахон.
Засыпая, я буркнул Кену, чтоб разбудил меня часа через два, совершенно отчетливо понимая, что задача эта почти невыполнима. Однако я легко проснулся, когда меня разбудили, причем разбудили именно так, как это нравилось мне больше всего. Тези легонько теребила меня за плечо и мягко повторяла:
