На этом месте внимание публики вновь привлек аукционист, который покончил с первой партией товара и приступил ко второй, включающей кое-какую кухонную утварь и мебель, а также немногочисленную группу рабов.
— Неплохо, — проговорил друг Аристогейтона, отворачиваясь от моралиста и критически осматривая это собрание полунагих тел. — Хорошенький мальчик, да?
— Живое орудие, — презрительно фыркнул Аристогейтон. — Полезен ли он? Надолго ли хватит его тела и сил? Вот чем надлежит интересоваться, приобретая раба. Откройте ему рот, понюхайте его дыхание, загляните в зубы.
Люди не любят, когда их учат делать покупки. Большинство из нас сами знают, или думают, что знают, как выбирать рабов, а потому многие устремились к помосту, на котором стояли рабы. Ибо, покупая раба, важно как следует рассмотреть его вблизи.
— Хорошие мускулы, — проговорил один из покупателей, щупая плечо молодого раба, которого он разглядывал. — Ты можешь работать по дому, парень? Это все могут. А столярить? Вот что мне хотелось бы знать. Я обучил нескольких рабов столярному делу и сдал их внаем. Полученный доход с лихвой окупил все затраты.
— Гляньте-ка на эту беззубую каргу, — с отвращением сказал другой покупатель, сдернув грубую ткань покрывала с головы пожилой женщины. И правда: у нее были редкие зубы и седые волосы.
— Ну и видок!
— А! — сказал аукционист. — Вы не знаете ее достоинств, господа. Эта рабыня едва ли станет королевой вашего ложа и симпосионов. Но она превосходная повариха. Она работала помощником повара в большом доме, отлично знает свое дело и почти не нуждается в указаниях. Чудесно чистит рыбу. Идеально ощипывает цыплят: они становятся гладенькими, словно кожа танцора. Прекрасная работница. А еще она отлично стирает — не придется таскать одежду к сукновалу.
Услышанное заинтересовало даже меня. Но какой-то мужчина покрупнее оказался первым.
— Как раз то, что я искал, — сказал он, хватая рабыню за руку. — Но скажи: можешь ты доказать, что она родилась в Аттике и от рабыни? Да? Хорошо. А то среди чужеземцев, ставших военной добычей, попадаются очень хитрые, а порой и капризные. Даже непокорные.
Он постоял, глядя на рабыню и задумчиво потирая подбородок.
— Сколько? Три сотни? Это слишком дорого. Вопрос: долго ли она протянет? Насколько она здорова, в данный момент? — Он повернулся к аукционисту. — Плачу двести пятьдесят, но сначала пусть она раздевается, ясно? Я должен убедиться, что ее хватит надолго.
