– Ты хочешь сказать, не считая «Сирса»? Кстати, с кем это ты так ворковала за завтраком? С доктором Линниманом? Он для тебя «Фрэнк»? Что же, врачи теперь питаются вместе со своими пациентками? Это входит в программу лечения?
– Я не желаю с тобой обсуждать это. И не буду! – Ее глаза вновь блеснули металлом, затрепетали ресницами, как две зеленые бабочки крылышками. – Доктор Фрэнк Линниман – один из лучших медиков Америки! Это любимый ученик самого доктора Келлога. Он принес мне больше пользы, чем кто бы то ни было в этом мире – во всяком случае, после смерти матушки. Если бы не Фрэнк, у меня не хватило бы сил утром подняться с постели. – Она отвернулась. – Он единственный, кто был рядом со мной, когда я потеряла мою дочку…
– Единственный? – Уилл не поверил своим ушам. – Я сидел в Петерскилле, умирал от тревоги, ждал телеграммы. Чего ты хотела? Чтобы я предстал перед тобой по мановению волшебной палочки? Ты же сама велела мне сидеть дома!
– Я не желаю с тобой спорить, Уилл. Не могу! Я чувствую себя совсем больной!
– Я тоже болен.
– Но не так, как я!
– Ты шутишь!
– Да, мне гораздо хуже, чем тебе. И ты отлично это знаешь!
– Нет, я этого не знаю. Ты все время говоришь только «я, я, я»! Почему бы тебе не подумать о моих чувствах?
Ответа Уилл не получил, потому что Элеонора повернулась к нему спиной. Просто повернулась и пошла себе по коридору, а его вопрос так и повис в воздухе. Лайтбоди смотрел, как она сердито удаляется прочь, как решительно поднимаются и опускаются ее ступни, как упрямо развернуты плечи. И вот она скрылась за углом.
– Мистер Лайтбоди?
Сзади раздался знакомый голос – мелодичный, сладкий, ласковый. Голос сестры Грейвс. Уилл обернулся, будто зачарованный. Она выглядела просто великолепно: вся свежая, румяная, пышущая здоровьем, глаза светятся, на губах ясная улыбка, причем не стандартная санаторская, а искренняя. Улыбка эта сулила воскресение и спасение. И Уилл сразу забыл про сестру Блотал. Исчез и доктор Линниман. Даже Элеонора отодвинулась на задний план. Лайтбоди почувствовал, как на его физиономии тоже расплывается широченная улыбка, и схватился за левую щеку, некстати начавшую дергаться тиком.
– Сестра Грейвс, – пробормотал Уилл, глядя на нее сверху вниз. – Доброго вам утра.
– Доброе утро, – ответила она, все так же улыбаясь и глядя ему прямо в глаза. Этот взгляд удивил и смутил его.
Несмотря на свое болезненное состояние, Уилл призадумался над этим взглядом. Кажется, в нем было нечто большее, чем чисто профессиональная медицинская забота. Или померещилось? Он вспомнил, как она укладывала его в постель, как ее теплая рука касалась его кожи, вспомнил ее ножки в белых казенных туфлях, тонкую хлопчатобумажную юбку, тесно облегавшую бедра и подтянутый животик.
