— Привет! — крикнул он. — Как мы сегодня по телику смотрелись?
— Очень экологично, — ответила Лекса. — Эдвард Эбби[107] гордился бы. Но я все же считаю, что Норме стоит вклеить снимок с твоей задницей во вступительные титры. Узкие джинсы, логотип Дюфрена на карманах — как раз то, что нужно, чтобы заинтересовать новых поклонников.
— Да, но… Лекс, мы стараемся поддерживать семейные ценности на борту.
— Так, черт, я же — твоя семья. Я с удовольствием буду смотреть на твою задницу на миллионах телеэкранов.
— Ага… полный стоп, Осман. — В ответ звякнул жестяной голос:
— Стамбул!
«Ябба-Дабба-Ду» остановилась у причала. Фило вышел из рубки и спустил трап. Тосиро и Раби вылезли из «фольксвагена», улыбаясь и здороваясь, а Серафина, лишь бегло махнув отцу, уставилась на пусковую палубу подлодки. Она ждала Двадцать Девять Названий, к которому пылала страстью. («Не могу этого объяснить, — призналась она Лексе, — но он — как будто маленькая кругленькая конфетка с Северного полюса, которую мне хочется съесть. Это достойное дамы желание?» Лекса убедила ее, что вполне.) Но Двадцать Девять Названий Снега помогал внизу Маршаллу Али собрать сумку для схода на берег и появился не сразу.
Лекса встретила Фило внизу у трапа; они поцеловались. Тосиро подождал секунду, пока они снова почувствуют друг друга, затем подошел сам. Когда Фило увидел, что приближается вторая вторая половина Лексы, он сделал шаг в сторону и принял борцовскую позу. Согласно уже сложившемуся ритуалу, Тосиро сделал то же самое, и они побежали друг на друга, словно возбужденные приматы, желающие доказать свое превосходство.
Особенность полиандрии, с точки зрения мужчины, заключается не в том, что вы оба оказываетесь в постели с одной женщиной, а в том, что вы оказываетесь в постели друг с другом. Для Тосиро, чья жизнь на нью-йоркской арене стриптиза включала больше любовных и сексуальных перестановок, чем он мог бы вспомнить, все это было вполне естественно, а вот Фило узнал о сексе из семейного руководства амишей, а старые запреты сложно искоренить. Так что для подавления своей достаточно умеренной гомофобии он с первой же минуты встречи принимался наседать на Тосиро, затевая дружескую борьбу до пота, дабы смягчить еще более теплую схватку, намечавшуюся на вечер.
— Рр-р-р! — ревел Фило, поймав Тосиро за плечи и раскручивая его.
— Грр-р-р! — рычал в ответ Тосиро, разыгрывая сопротивление, хотя, будь драка настоящей, Фило переломил бы его пополам, словно сухую ветку. Но вместо этого оба повалились на пирс, сцепившись в показной смертельной схватке. Лексе это казалось занимательным и несколько возбуждало, особенно когда Фило входил в раж и разрывал на Тосиро фуфайку, но Серафину эти баталии возмущали.
