— Все нормально, — сказала Крошка Нелл, изобразив на лице такую трагедию, что довела бы до слез самого воинственного члена израильского кнессета. — Мы привыкли к трудной жизни. И к тому, что нас сильно недооценивают.
— Погодите, погодите, я же… я не хотел сказать… Извините. Простите. Слушайте…
Они все влились в команду, но успели внушить Моррису такой комплекс, что он покрутился и полностью автоматизировал машинное отделение — автоматизировал его настолько, что теперь едва палец о палец нужно было ударять, чтобы там все работало. К тому же он установил столько всяких удобств, что мало кому хотелось бы ударять палец о палец. Так что палестинские Каценштейны занимались в море тем, чем занимались бы, преподавая в Оксфорде, только более расслабленно и с лучшей оплатой: попивали хорошее вино, читали и от случая к случаю сочиняли какой-нибудь умный доклад.
Со временем Моррис понял, что им пользуются, но от этого его муки совести лишь усугубились. В конце концов, если бы он действительно считал, что его братья-арабы такие же, как и все остальные, у него не должно было быть проблем с тем, чтобы послать их к черту; именно его подобострастие и доказывало предвзятость его мнения. Он понимал, что ему надо бы стать пожестче, но, боясь зайти в этом слишком далеко и оказаться настоящим деспотом, он ничего и не делал. Зато его братья и, разумеется, сестра делали все возможное, чтобы не дать Моррису выйти из этого душевного тупика.
— Привет, родственники! — сказал Моррис на этот раз, остановившись у люка машинного отделения, словно застенчивый лакей. — Сегодня получка, здорово, да?
Близнецы сидели вокруг столика, играли в криббидж, делая вид, что им скучно, что скука их просто подавляет: они слышали его шаги. Глаза поднял лишь Хитклиф, который в последние месяцы приобретал все больше сходства с покойным Ясиром Арафатом[95]. Он потер свою трехдневную щетину и промурчал:
— Моррис. Заходи, Моррис, выпей с нами кофе.
Моррис побелел. Его не выпустят, как следует не поиграв на нервах, а приглашение выпить кофе — особенно плохой знак. Он осторожно подошел к карточному столу, протягивая конверты с деньгами, и попробовал вежливо отказаться:
— Мы придем в бухту через пять минут, мне нельзя надолго отлучаться.
— Ладно, — сказал Маугли, не отрываясь от карт. — Не заставляй нас тебя принуждать.
— Действительно, — поддакнула Крошка Нелл, — не обязательно принимать наше приглашение. Мы же не кровные родственники.
