— улыбнулся Эллис гадалке. — Обиделась, угрозами начала сыпать… Может, и сыновей науськала негодяйку проучить? Или мужей?
— Еще чего! Много чести! — взвилась гипси. — Не было такого. И угроз не было — как увидела, так и сказала. А этой птичке надо было не чирикать по углам, а гордиться, что сама Зельда-гадалка судьбу ей предсказала, и ни монетки не взяла.
Детектив откликнулся мгновенно:
— Так это предостережение было? Зельда, красавица, — коварно погладил он ладошку гадалки. — А не расскажешь, что еще увидела? По дружбе… А я забуду, что видел Бесника в отлёжке.
— Ай, забывчивый какой, — проворчала Зельда, сердито сверкая глазами. Ну и темперамент — южный, одно слово. — Два хайрейна.
— Пятьдесят рейнов.
— Что?! Да ни в жисть! Что я, себя не уважаю? Хайрейн и восемьдесят.
— Семьдесят рейнов.
— Оскорбительно! За кого ты меня принимаешь?! Полтора.
— Девяносто мелочью, ни рейном больше.
— Вот наглец! Торговая душа! Ну, так и быть — хайрейн.
— По рукам, — хмыкнул Эллис, оглядываясь. — Вы позволите? — и он нахально протянул ладонь за деньгами.
Моими, разумеется.
Честно говоря, в течение всего диалога в душе крепло чувство, что надо мной издеваются. Я ощутила себя простачком-деревенщиной, которого два матерых афериста пытаются обчистить на городской ярмарке. Как будто и этот торг, и диалог уже были отрепетированы множество раз на других персонажах, только суммы разнились в зависимости от достатка «простофили».
— Надеюсь, это предсказание будет стоить хайрейна, — проигнорировав руку Эллиса, я протянула гипси новенькую банкноту, вкладывая в свои слова и жест столько скептицизма, сколько хватило бы на десяток Виржиний.
— Не сомневайся, пташечка, — сладенько улыбнулась Зельда, и деньги исчезли в складках юбки. — Ну, давай сюда свою лапку. На ладонь взглянуть надобно. Да не эту, левую. Вот ведь дамы-то пошли, эх… Знать ничего не знают.
Поборов легкий приступ брезгливости я сначала сняла кольцо, потом стянула с руки перчатку. Деть ее было некуда, Эллис мне помогать не торопился, вот и пришлось зажать ее в кулаке вместе с сумочкой.
Зельда, с насмешкой поглядывавшая на мои приготовления, не удержалась и схватила мою кисть сразу, как она освободилась от перчатки.
— Так-так, посмотрим… — сильный, узловатый палец надавил на ладонь, следуя за изгибами линии. — Горе у тебя, птичка, большое — потеряла человека любимого… Двух… Ай, бедняжка! Трех потеряла, и всех любила.
Легкий звон в ушах, преследовавший меня с тех пор, как я переступила порог и вдохнула травяной запах, стал сильнее. Слова гадалки звучали словно изнутри моей головы, а в глазах заплясали золотистые точки. Все будто происходило во сне, но мышление оставалось удивительно ясным, логическим. Однако немалых усилий стоило произнести невозмутимо и спокойно, не теряя лица:
