Юлиус Розенбоом тоже встретился с детьми в доме, более того, они даже обменялись парой слов.
— Я с ними говорил! Я с ними говорил! — уже издалека кричал он на следующее утро своим друзьям.
Они стояли на деревенской площади и ждали школьного автобуса до Хергенрата.
— С кем? — спросил Длинный Мейкерс, он как раз толкал Роберта Шевалье, а тот подмигивал Грейт Прик из пятого класса.
— С детьми доктора, конечно!
— Что ты сказал? — переспросил Сеппе, сын булочника, который только подошел к ним.
— Я говорил с братьями Хоппе! Вчера вечером!
— Рассказывай! Рассказывай! — поторопил его Сеппе.
— Я сидел один в приемной, и тут открылась дверь, — начал Юлиус, предварительно бросив взгляд на дом доктора. — Я решил, что это нудная фрау Нюссбаум, и поэтому стал смотреть в книжку. Сначала было тихо, а потом кто-то заговорил шепотом. Я поднял голову, а это они. Прямо перед моим носом! Все трое! Это точно были сыновья доктора, больше некому. У всех троих лысая голова, а череп прямо размером с футбольный мяч, и шрамы на лице, вот тут, — и он провел указательным пальцем от уголка рта до носа.
— А какого они роста? — спросил Длинный Мейкерс.
— Да на голову ниже вон тех двоих, — Юлиус показал на малышей Мишеля и Марселя Морне, которые ждали чуть поодаль, стоя с мамой за руку.
И добавил шепотом:
— Только вовсе не такие толстые. Даже очень худенькие.
— А потом? Что было потом? — спросил Сеппе.
— Один из них спросил, как меня зовут.
— Ты же себя не выдал?
— Конечно, я сказал. Я вообще обалдел. А ты сам бы что сделал?
— Они говорили на немецком? — спросил Роберт Шевалье.
— На чистом немецком.
— А какие у них голоса?
— Трудно было их понимать. Как будто рты у них не совсем открываются.
— А они и не открываются, — добавил Длинный Мейкерс. — Это из-за шрама. Сплошные рубцы.
— Выглядит это точно не слишком приятно, тут ты прав.
— А потом?
— Тот же самый спросил, что я делаю, и я сказал, что учу уроки к школе. Тогда он спросил, а где эта школа. Я сказал, что в Хергенрате. Он спросил, а где находится Хергенрат. Где-то там, сказал я и показал рукой наугад. Тут его брат спросил, а далеко это где-то там. Я сказал, минут двадцать на автобусе. Да, далеко, сказал он тогда.
— Непохоже, что они очень умные, — заметил Длинный Мейкерс.
— Нет, да они на умных и не похожи.
— А что потом, Юлиус? — снова спросил Сеппе, сын булочника.
— Больше ничего, потому что в дверях вдруг появилась фрау Манхаут. Она очень рассердилась и сказала, что им нельзя заходить в приемную. И они все трое тут же умчались, но сперва…
