Но она и думать о нем забыла и уже деловито отдавала приказания, начав с важнейшего: «Надо известить митрополита и царя».
По обычаю да по-хорошему мне самому надо было к царю Симеону сходить, да жаль было времени терять. «Поспешай за нами!» — крикнул я княгинюшке и устремился вниз, где у парадного крыльца стремянной уже держал наготове взнузданную лошадь, а свитские верхами обсуждали новости о Блаженном, чудесным образом распространившиеся среди дворцовой челяди.
До Коломенского добрались ближе к ночи, когда луна уже явила свой изрядно округлившийся лик. Нас, как видно, ждали. Сторожа у околицы загодя распахнули ворота, издалека расслышав стук копыт нашего несущегося во весь опор небольшого отряда, и замахали руками куда-то в даль широкой сельской улицы. Мы промчались, не замедляя ходу, но через какое-то время вынуждены были остановиться. Куда ехать, не понятно, а на улицах ни души, как вымерло село. Лишь откуда-то спереди и чуть справа доносился глухой рокот, похожий на шум моря, так поразивший меня во время странствий европейских. Поехали на шум и действительно нашли море — людское. Все жители села, от мала до велика, числом в пять, а то и в шесть тысяч, клубились у обширного и крепкого подворья, огороженного двухсаженным забором и широкими воротами с двускатной крышей. «Никак, хозяйство купца Шевырева», — догадался я и направил лошадь к воротам. Люди без понуканий расступались передо мной, взрослые кланялись в пояс, а иные так и крестились. Тут и ворота широко отворились, навстречу мне выступил высокий дородный мужчина в добротном атласном кафтане, склонился в низком поклоне, а распрямившись, сказал просто и солидно: «Будь здрав, Юрий Васильевич, князь светлый! Благодарствую за честь высокую, дому моему скромному оказанную. А теперь давай поспешим, я покажу дорогу». Купец взял мою лошадь под уздцы и повел куда-то в сторону от господского дома.
— Креста на тебе нет, окаянный! — раздался возмущенный голос Ивана Пожарского, бывшего при моем дворе ясельничим. — Что ж ты святого человека в черную избу определил? Али горницу пожалел?
— Нашли Блаженного холопы мои около полуночи, видно, стремился куда-то из последних сил, а у моих ворот они и кончились, — степенно начал купец, как бы не отвечая на упреки князя Пожарского, а рассказывая мне, как дело было, — услыхали, значит, холопы стоны, нашли болезного, принесли его к себе в избу, а уж утром мне доложили. Я как увидел Блаженного, так сразу и признал его, много раз его видел до, да и после Господь сподобил. Первым делом гонца к вашей милости снарядил, а вторым, — тут купец поднял голос, — попытался Блаженного в палаты свои перенести. Куда там! Воспротивился! Кричал громко, а потом в беспамятство впал. Я против воли его и без приказа ничего больше делать не решился.
