Вопрос о том, что следует понимать под красотой вообще, красотой, отличной от отдельных красивых предметов и вещей, заданный Гиппию Большому Сократом, остается без ответа уже более двух тысяч лет.
«Не будет ли все прекрасное прекрасным благодаря прекрасному?» — хитро любопытствовал Сократ у Гиппия, и тот соглашался. «И это прекрасное есть нечто?» — продолжал Сократ. Гиппий и с этим соглашался. «Так ответь мне, что же такое это прекрасное?» Гиппию, который сперва ответил, что самое прекрасное — это прекрасная девушка, пришлось вскоре согласиться с Сократом, что и самая прекрасная девушка безобразна по сравнению с родом Богов. Далее Гиппий с помощью Сократа убедился в том, что и золото, и богатство, и здоровье, и удовольствие не являются прекрасными всегда, для всех и при любых условиях. Не случайно этот знаменитый диалог, приведенный Платоном, заканчивается словами Сократа: «Прекрасное — это трудно».
Действительно, трудно. Вот русскому философу Владимиру Соловьеву не нравится глиста, так он прямо и называет ее «крупным примером настоящего безобразия в природе». Что бы он, однако, сказал, глядя на гельминтолога с микроскопом в руках, любующегося совершенством строения той же глисты?
Ведь если объект, явление совершенно, то есть максимально отвечает своему назначению, значит оно гармонично. А гармония, что в переводе с греческого означает связь, соразмерность, стройность, сочетание, слияние компонентов объекта в единое целое, его органичность, рассматривается эстетикой как существенная характеристика прекрасного. Глиста же гармонична, поскольку ее строение непосредственно способствует ее выживанию, оно целесообразно в плане адаптации к тем условиям, в которых она существует.
Вряд ли кому-либо удастся провести четкую грань между безобразным и прекрасным. Не связаны ли эти понятия диалектическим законом единства и борьбы противоположностей? Тогда правильнее будет не искать абсолютную красоту, противопоставляя ее абсолютному безобразию, а изучать диалектику их взаимосвязи, взаимообусловленности и взаимоперехода.
Что есть красота, прекрасное для разных народов в разные эпохи?
Категория прекрасного проделала длинный и сложный исторический путь развития, по-разному преломляясь в различных социальных формациях, религиозных и философских системах. «Прекрасное одним — безобразное другим». Принципиально невозможно найти явление или предмет, который бы всеми воспринимался как нечто прекрасное, равно как и нечто совершенно безобразное. Этот факт точно подметил Н. Г. Чернышевский, который писал, что даже понятие о красоте девушки совершенно различается у русского крестьянина и у представителей образованного дворянского сословия и что «полувоздушная» салонная красавица может произвести неприятное впечатление на крестьянина, для которого первое условие женской красоты — здоровье и сила. Почему бы не предположить, что подобные метаморфозы возможны и по отношению к самоубийству?
