Люба и коляска пели и плясали до самого вечера.
Наконец Люба перевела дух.
«Помру сейчас, – предупредила коляска. – Нашла девочку! Я ведь уже зрелого возраста».
«Ладно, хватит для первого раза», – согласилась Люба.
Они встали в тени кленов и пересчитали деньги, часть из которых рюкзак все норовил прикарманить.
«Вытряхивай его, Любушка, – требовала коляска. И шумела рюкзаку: – А ты не жульничай».
Денег оказалось триста семнадцать рублей!
«Не может быть, – шепотом засомневалась коляска. И испуганно огляделась. – Любушка, пересчитай еще разок. Может, тридцать рублей семнадцать копеек, ты имела в виду? Это что же, мы за полдня… Триста семнадцать?»
«Это ж Москва! – авторитетно заявила Люба. И самодовольно добавила: – На пять-шесть уроков вокала уже заработали».
«А питаться на что? – напомнила коляска. – Тебе питаться надо полноценно».
«У нас же лаваш есть, – вспомнила Люба, – и еще помидор. И рублей сто из дома».
«А теперь куда?» – задумчиво спросила коляска.
«К ларьку с хлебом на той стороне проспекта, – бодро обозначила маршрут Люба. – Что возле ступенек в подземный переход, куда Лада ушла».
Во время штурма проспекта Любе, несмотря на ее протесты, бросили на колени еще пять рублей.
«Я тебе говорила? – ликующе выкрикивала Люба коляске. – В Москве все стремятся помочь инвалидам».
«Лучший город-инвалид на земле», – согласилась коляска.
Едва Люба поравнялась с тонаром, из окошка высунулся улыбающийся продавец.
– Где долго была, красавица? Мамка тебя, наверное, обыскалась уже? Ругать будет! – покачал головой торговец. – Сучка, скажет, где шлялась?!
– Что вы. – Люба засмеялась. – Она так никогда не скажет. Она вообще таких слов при мне не говорит.
– А при мне говорила. Ну ладно, – успокоился продавец. И подмигнул: – Кусты-мусты нашла?
– Не нашла. Без толку в таком огромном городе кусты искать.
– Верно, красавица, зачем кусты? – обрадовался продавец. – Держи еще лаваш. А завтра приходи сюда, в тонар.
– Спасибо, может, и приду, – пообещала Люба.
– Иди скорее, автобус ваш уже стоит за переходом.
– Какой – наш автобус? – не поняла Люба.
– На котором всех ваших инвалидов домой спать везут. Ты что, на улице спать будешь?
Люба развернула коляску к переходу и недоуменно повела глазами.
– Действительно автобус…
На асфальтовой площадке, усеянной отходами дневной торговли, стоял небольшой автобус.
«А я что говорила? – горделиво напомнила коляска. – В Москве все для инвалида, все – во имя инвалида».
Они подъехали к откинутой вниз задней площадке. Молодой парень подозрительного вида споро закатывал внутрь коляску с женщиной-инвалидом.
