«А она что?» – встревожилась Любовь.
«Терпеть, – говорит, – больше не могу!» Электрон Кимович оглянулся – не слышал ли кто? – и начал роженицу убеждать. Мол, будьте активным участником социалистического соревнования! Оно сделает вашу жизнь интереснее, духовно богаче, поможет быстрее овладеть секретами мастерства».
«А она?»
«Ой, помру сейчас», – свое твердит. Электрон Кимович, как врач со стажем, ей советует:
«Сперва давайте с соревнованием обозначимся!» Роженица стонет: «Давайте! Как?» Прибежала Валентина, акушерка, матери твоей золовка. «Тужься, – рекомендует, – на задний проход». Электрон Кимович рукой махнул, мол, пусть через что получится, лишь бы накал трудового соревнования. Между нами говоря, – щипцы понизили голос, – оно так чаще всего и делается, не хотят еще многие участники избавляться от формализма. Так вот. Хоть и не охваченная общественной работой, но та гражданка перекрыла норму в два раза: двойню родила. В последний момент, очевидно, совесть рабочая в ней проснулась. А взносы так и отказалась уплатить! «Отвяжитесь, – говорит. – У меня теперь каждая копейка на счету, кто мне двоих кормить будет – профсоюз?» Ох, я теперь даже не сомневаюсь, где простыни с клеенками лежат. Ну ничего, ОБХСС наволочки советских тружениц живо найдет! Ашот Марксович, правда, пока милицию привлекать не хочет. «В ОБХСС, – говорит, – я всегда успею!»
Щипцы бормотали и бормотали, усыпляли Любину бдительность и тихонько перемещались ближе…
И неожиданно засияли в свете люминесцентного светильника.
Любовь разглядела блестящую металлическую лысину. И наконец-то захотела спросить, зачем, собственно, щипцы сюда пробрались?
Но не успела.
Издали стремительно надвигался палец.
«Вот он, вот он! – возбужденно закричала Люба. – Держите! Сейчас узнаем чей!»
«И узнавать нечего! – пробормотали щипцы. – Эллы Самуиловны палец. Сейчас мы с ней пробную тракцию производить будем».
«Что это такое – пробная тракция?» – заволновалась Любовь.
«Чистая формальность! – недовольно сообщили щипцы. – Элла Самуиловна проверит, не соскальзываю ли я».
«А-а! – успокоилась Любовь. – Конечно, здесь поскользнуться – запросто. Мокрень. Вы уж потихонечку, держитесь. Или за меня ухватитесь».
«Спасибо, деточка! Я, пожалуй, за тебя и схвачусь. За головку, ладно?»
Щипцы, смущенные Любиной наивной готовностью пособить ускорению родов, отвели взгляд и деликатно легли на нежную головку в области теменного бугра.
Но когда рукоятки замкнулись, щипцы охватил трудовой порыв. Они изо всех сил сжали рукоятки, готовые вырвать Любовь из тела Надежды Клавдиевны живой или мертвой!
