. Красная нарукавная повязка с черной свастикой в белом круге походила на издевательский вызов, и мы крепко сжали свои инструменты.
Лейтенант Хардер хрипло сказал:
— Нет! Этого не нужно…
Кто-то попытался дрожащей рукой остановить Порту, но безуспешно. Порта с бранью взмахнул киркой и всадил острие в грудь этого члена партии, а Бауэр расколол лопатой партийцу череп.
— Отлично, черт возьми! — выкрикнул Порта и дико захохотал.
На земле корчились в агонии люди. Раскаленные докрасна трамвайные рельсы изогнулись причудливыми узорами, поднимавшимися над горячим асфальтом. Замурованные в домах люди в безумии выпрыгивали из того, что некогда было окнами, и падали с мягким стуком на землю. Кое-кто передвигался на руках, волоча искалеченные ноги. Мужчины отталкивали цеплявшихся за них жен и детей. Люди превратились в животных. Прочь, прочь, только бы прочь. Главное было спастись самим.
Мы встречали других солдат из городка, которые тоже вели спасательные работы. Со многими группами были старшие офицеры, но зачастую руководили ими фронтовые унтер-офицеры или ефрейторы. Здесь были важны только опыт и стальные нервы, а не звания. Когда мы откапывали и вытаскивали людей из обрушившихся подвалов, нам приходилось видеть жуткие сцены в горячих, смердящих помещениях, служивших им убежищами.
В один из бетонных подвалов набилось пятьсот людей. Они сидели бок о бок на полу, подтянув к подбородку колени, или лежали, подложив под голову руки. На них не было видимых повреждений, потому что они отравились угарным газом. В другом подвале десятки людей лежали друг на друге, спекшись в сплошную массу.
Вопли, всхлипы, детские крики о помощи:
— Мама, мама, где ты? Мама, у меня так болят ноги!
Голоса женщин, отчаянно зовущих своих детей — раздавленных, сгоревших, унесенных огненной бурей или ошеломленных ужасом и бесцельно бредущих по улицам. Некоторые находили своих любимых, но сотни так больше и не видели их. Бог весть, скольких втянуло в горячее дыхание гигантского пылесоса или унесло рекой беженцев, струящейся из разбомбленного города в темные поля, в неизвестность.
Мертвые, мертвые, только мертвые. Родители, дети, враги, друзья, сложенные в длинный ряд, усохшие и обугленные, превратившиеся в органические остатки.
Час за часом, день за днем — разгребание, отскабливание, переноска и поднимание трупа на труп. Такова работа похоронных команд.
При крике «Воздушная тревога!» дети со всех ног делали последние шаги в подвал. Сидели там, парализованные страхом, покуда адская река фосфора не добиралась до них, выжигая жизни из маленьких, корчащихся телец. Сперва быстро, потом медленнее, пока над ними не воцарялось милосердное безмолвие.
