«Везет кому-то», – с содроганием подумал Ян Николаевич. Он брезгливо посторонился, чтобы дети не запачкали его элегантный плащ, красивые ботинки, дорогой портфель. У Вепрецкого, к счастью, не было ни жены, ни детей. Вепрецкий выступал в различных номинациях – «вольный стрелок», «одинокий охотник». Амплуа верного семьянина и заботливого отца его не прельщало.
Ян Николаевич бодро прыгнул в автомобиль и отчалил на работу. Все мысли его были заняты Машей. «Да куда она денется!» – подвел Вепрецкий итог размышлениям.
За три минуты, разделявшие уход Вепрецкого и вторжение грязных мамонтят, Мария успела подумать о многом. Создатели современного компьютерного оборудования удивились бы, какой объем информации способны обработать за три минуты извилины Маши Здоровякиной. Мысли Марии представляли сейчас переплетение тугих мангровых зарослей. Здесь было все – возмущение подлостью Здоровякина, беспомощность, страх, отчаяние. Неудовлетворенное любопытство – теперь связь с Вепрецким была для Марии невозможна по этическим соображениям (внутри сидел новый здоровякинский детеныш, исполняющий роль молчаливого цензора).
От диссонирующего хорала мыслей Марию отвлекли дети. Шумно дыша, ругаясь, крича, они ввалились в прихожую, сбросили на чистый пол две тонны грязи и непонятных предметов.
– А ужин готов?! – заорали они так громко, словно мамаша находилась от них по крайней мере в пяти километрах. – А что мы будем есть?! Мама, ты что, ничего не сварила?! Мама, мы есть хотим!!! Ма-ма!!!
– Отстаньте от меня, – сказала Маша. – Я устала.
«И беременна», – добавила она про себя.
– Не забудьте помыть руки.
Мария легла на диван, носом к стене, попой ко всему внешнему миру. Дети как-то молниеносно утихли, рассосались по углам. Через пару минут Маша, утомленная уборкой, визитом Вепрецкого и непосильными думами, уже крепко спала.
Здоровякин, появившийся в квартире спустя полчаса, застал пасторальную картину. Мария сопела на диване, а на кухне Леша и Антон засовывали в маленького Эдика вторую (самостоятельно сваренную) сосиску со словами «Жри, а то не вырастешь!». Все трое были густо измазаны кетчупом.
В девять утра Мария уже сидела на коричневой банкетке под дверью гинеколога. Надо было прийти в восемь, думала она, оглядывая многочисленные арбузы на ножках, набившиеся в коридор женской консультации. Сегодня был «день беременных».
Мария прихватила легкий «Макинтош» в корпусе из голубого пластика. Но погрузиться в любимый мир алгоритмов ей не удавалось из-за непрестанного жужжания вокруг. Раньше она бы отключилась, не вникая в подробности и детали, но сейчас Маша невольно прислушивалась. Теперь она была коллегой шарообразных леди, и разговоры об уровне гемоглобина, зрелости плаценты и альфа-фетопротеинах касались и непосредственно ее. Маша поняла – еще пару недель, и она тоже обзаведется глуповато-счастливым выражением лица и начнет усиленно «тормозить» в самых простых вопросах.
