Один. Два. Три. Он быстро выпрямлял руки. Четыре. Пя-ааать. На шестом Парк с трудом поднял бедра над травой, а на седьмом упал носом в траву, тяжело дыша. Наверно, нужно делать все медленней, чтобы добраться до сотни. Ему бы упражняться весь год, а не сидеть за книжками все время. Сколько раз Грег это повторял! И он прав. Что толку быть большим для своего возраста, если ты слишком слаб, чтобы играть за футбольную команду?
Холодная вода пробиралась под футболку, Джуп тыкался носом в шею. Парк встал, быстро огляделся вокруг: не видел ли его кто-нибудь. Потом почесал Джупа за ушами и пошел по траве к домику над источником.
Он уже положил руку на ручку двери, как вдруг услышал звук. Внутри кто-то был. На часах еще нет половины шестого утра, а внутри кто-то безутешно рыдал. Это могла быть только Тхань. Как ни сложно представить эту маленькую грубиянку плачущей, но это точно была она. Джуп завыл. Парк поднял руку, чтобы успокоить собаку, но поздно. Девчонка распахнула дверь так резко, что и он, и Джуп чуть не упали внутрь через порог.
— Ты! — закричала она. — Что ты тут делать? Мой место! Ты не подглядывать! Не подглядывать!
Она замахнулась рукой, словно хотела ударить Парка, он отстранился, и она упала на колени и снова заплакала от ярости и обиды.
Ему было ее и жалко, и нет. Все-таки она была с ним слишком груба.
— Послушай, — начал он самым мягким тоном, какой только мог представить, — не переживай. Я никому не скажу, что видел тебя.
Но она продолжала рыдать и бить кулаками по земле.
— Зачем прийти? Зачем ты прийти?
На ферму? К источнику? Что она имеет в виду?
— Попить воды, — ответил Парк. Это казалось самым подходящим ответом.
— Врать! Врать!
— Я рано проснулся, — в голосе звучало раздражение. — И захотел пить.
Он обошел девочку и зашел внутрь, толкнув за собой дверь, чтобы она закрылась.
Чокнутая! Да кто она такая, чтобы называть его лжецом!
Он присел на край желоба, чтобы собраться с мыслями. Он не уступит ей домик над источником. Он ей не принадлежит.
И если нужно, я вызову черного рыцаря на поединок чести, и один из нас навсегда останется на поле битвы, разве что смерть унесет его в своем паланкине. Ибо я не попрошу пощады, и сам буду разить противника без всякой жалости…
Словно в ответ на его мысли, девочка распахнула дверь с такой силой, что та ударилась об стену домика и он задрожал.
— Что ты делать? — требовательно спросила она.
— Хочу попить воды. Я тебе уже сказал.
— Где твоя чашка?
