– Как… как ты делаешь это, зачем? – выдохнула я, зажмурившись, и в ответ услышала его смех:
– Ты стала такой податливой, Мэ-ри… раньше я не мог с тобой так.
– Прошло время. Все меняется.
– Колючка Мэ-ри… помнишь? – Он оставил меня в покое, откатился на другой край кровати и щелкнул зажигалкой, прикуривая поочередно две сигареты.
Помню ли я? Как он может спрашивать…
Я помнила построчно всю нашу переписку в аське за все время, помнила каждую эсэмэску, каждый разговор. Помнила ли я!
Взяв из его пальцев сигарету, я затянулась, чувствуя, как почему-то закружилась голова.
– Мэри, давай уедем, – неожиданно горячо заговорил Алекс, приподнявшись на локте и глядя мне в лицо. – Давай бросим здесь все, уедем в любую страну, какую ты выберешь. Я перестану заниматься тем, чем сейчас, ты сможешь танцевать – или не танцевать, как сама захочешь. Будем просто жить и наслаждаться моментом.
– А как же твоя дочь?
– Что – дочь? Она будет жить с нами, вот увидишь – вы подружитесь.
– Хорошо. Допустим. А Марго? Мы возьмем ее с собой – или ты будешь по-прежнему отлучаться сюда?
Я не хотела этого говорить, вот ей-богу не хотела. Это не ревность – я никогда не ревновала Марго к Алексу или наоборот. Мне на самом деле казалось, что он никогда не оставит ее. А быть второй я не привыкла.
Алекс молчал. Но его молчание сказало все – он действительно не знает, как быть, потому что я застала его врасплох. Говоря мне какие-то слова, он всякий раз искренне верил в то, что говорил, потому что в тот момент именно так чувствовал. На самом деле чувствовал. Но мой вопрос о Марго вернул его к действительности, и она была такова – забыть Марго он не может, а потерять меня – не хочет. Как совместить все это, Алекс, увы, не знал, и это, судя по всему, его раздражало.
– Не разрывайся, – я бросила сигарету в пепельницу, перевернулась на живот и уткнулась в подушку лицом, а потому мои следующие слова вышли глухими и чуть слышными: – Я никуда с тобой не поеду. Мне и здесь хорошо.
Алекс рывком развернул меня к себе и зашипел в лицо, мешая русские слова с английскими и армянскими, о том, чтобы я не смела больше говорить такого, чтобы думала, прежде чем открыть рот, чтобы… А, да какая разница, в принципе – он всегда говорит одно и то же…
Я, видимо, улыбнулась, потому что в какой-то момент Алекс запнулся и, разозлившись окончательно, подмял меня, прижав руки к кровати. Ну да – в качестве веского последнего довода, конечно…
– Тебе нравится, да?
