– Скажите, Мэри, вам не страшно жить одной? – Все интереснее и интереснее. Я просто ответила:
– Я привыкла.
– А я вот никак не могу. Живу пять лет – и не могу привыкнуть. Боюсь, – призналась она, удивив меня. Такая с виду бой-баба – и боится?
А Вика продолжала свой мини-допрос, с каждой секундой заставлявший меня напрягаться все сильнее:
– Я давно хочу спросить, но никак не решаюсь… Почему вас зовут Мэри, я слышала краем уха, что это не настоящее имя?
Я пожала плечами, вытащила из пачки сигарету:
– Мое настоящее имя слегка вычурно для меня, и потому все вокруг зовут меня Мэри или Мария Юрьевна. Согласитесь, Вика, это значительно лучше звучит, чем Лейла Вагифовна? Привычнее для русского уха, во всяком случае.
– Вы армянка?
– Не похоже? – Я в упор уставилась на Вику и сидела так до тех пор, пока она не опустила глаза и не пробормотала:
– Н-ну… как смотреть…
Мне надоело играть в эту игру в загадки, а потому я решила задать вопрос в лоб, правда, не особенно надеясь на правдивый ответ:
– Слушайте, Вика, а откуда все-таки у вас такой интерес к моей персоне, а?
Она ощутимо покраснела, даже в полутемном зальчике стало видно, как круглые щеки залил румянец, а пальцы, держащие сигарету, задрожали. Ответа на мой вопрос, как я и предполагала, не последовало, подошедшая официантка начала расставлять на столике наш заказ, и я решила больше не касаться темы, которая почему-то очень уж нервирует мою странную ученицу. В этот момент я сильно пожалела, что в городе нет Джефа – уж он-то помог бы мне разобраться, что к чему.
Но почему у меня так ломит в затылке? Я физически чувствую: кто-то уставился на меня и не отводит взгляда, прожигающего мне затылок. Я резко обернулась – ничего странного. В нашем «закутке» четыре столика. Один из них пуст, за вторым сидит компания, которая оживленно беседует о чем-то, наклонившись к столу, а за третьим сидит влюбленная пара – мужчина с бородкой, в элегантном свитере и белой сорочке, держит за руку молодую женщину в облегающем синем платье. Лицо ее показалось мне смутно-знакомым, но я не смогла ничего вспомнить. В общем, явного интереса ко мне никто не проявлял, а ощущение не покидало.
Вообще вечер оказался бестолковым. Вика больше молчала, изредка спрашивая какую-то ерунду вроде моих любимых цветов, надолго умолкала, глядя куда-то мне за спину. Когда же ее взгляд снова фокусировался на мне, то в нем появлялось что-то такое, что заставляло испытывать смущение. Так обычно смотрели на меня мужчины… Но подобная мысль казалась мне абсурдной, нелепой, даже кощунственной.
