Старшая Эдда (перевод В. Тихомирова) | страница 32

до самого Сольхейма:

по долам росным,

по темным угорьям -

земля дрожала,

бежали кони.

Из врат же встречь им

идущей рати

сказали: дружина, мол,

приближается вражья;

а Хёдбродд верхом,

в походном шеломе,

вышел и вестников

видит — подумал:

«Что так невеселы

Хнифлунги ныне?»

Гудмунд (сказал:)

«К берегу близки

быстрые кили,

снастей олени,

длинные реи,

торчащие мачты,

и тарчей не счесть

войска морского -

веселы Ильвинги! -

в заливе, за морем,

вблизи Гнипалунда

на зверях морских

иссиня черных

и золоченых -

всего семь тысяч

(из них пятнадцать

на нашу землю

вышло отрядов),

то рать невиданная!

Хельги не станет

битву откладывать».

«Коней гоните -

пусть скачет Спорвитнир

к Спаринсхейду,

а Мельнир и Мюльнир

в лес темный, Мюрквид;

на тинге великом

да ни единый

от дела не лынет

муж, чей меч

может разить!»

Зовите же Хёгни

с сынами Хринга,

тож Ингви и Атли,

и Альва, старца, -

им же битва

радостью будет! -

все вместе Вёльсунгов

мы одолеем!»

Вихри схлестнулись,

стучат друг о друга

желтые лезвия

у Волчьего Камня;

всюду был первым

убийца Хундинга,

Хельги, в брани,

где рати рубились, -

гневом горящий,

не знающий страха,

вождь отважный

был духом тверд.

Тут девы в шлемах

явились с неба

(а сеча все громче!)

на помочь князю;

сказала Сигрун

(скользили над полем,

где волк пожирает

поживу Хугина);

«Долго ты, княже,

будешь владычить

на благо людям,

наследник Ингви;

ведь вождь отважный

тобой повержен,

повергший многих

воинов прежде.

Тебе достались,

ратеводитель,

и кольца червонные

и невеста преславная.

Многие лета

владей, войсковода,

и дочерью Хёгни

и Хрингстадиром,

землей и победой -

кончилась битва.

Гудрун сидела над мертвым Сигурдом. Она не плакала, как другие жены, хотя грудь ее разрывалась от горя. К ней подходили мужчины и женщины, чтобы ее утешить; но сделать это было непросто.

Некоторые говорят, что Гудрун отведала сердца Фафнира и поэтому понимала язык птиц.

Вот что еще сказано о Гудрун:

Было в древние годы:

в горести Гудрун,

над Сигурдом сидя,

не голосила,

бедой убита,

рук не ломала,

не могла она плакать,

не то, что другие.

Ярлы мудрейшие

к ней приступали,

бремя духа

облегчить ей пытались;

нет слез у Гудрун -

не могла она плакать,

такое несчастье

ее переполнило.

Сидели знатные,

украшены златом,

супруги ярлов

напротив Гудрун;

каждая молвит

о том, что было,

о худших бедах,

изведанных ими.

Вот молвит Гьявлауг,

Гьюки сестра:

«Беды мои -

наибольшие в мире;

я потеряла

мужей пятерых,

трех дочерей,

трех сестер

и трех братьев;

а сама вот живу!»

Нет слез у Гудрун -