Голос Джуди тянется к нему снизу вверх, как тонкий спасательный леер.
— Какого цвета твоя машина, дедушка?
— Да обычного, — говорит он, стараясь составлять предложения покороче, чтобы не всколыхнуть боль. — Светло-серого. «Металлик». Таких машин через одну. Не бойся. Я еще вспомню, где оставил ее.
Бедный ребенок изо всех сил старается не заплакать, но, кажется, силы эти на исходе.
— Папа же уедет! — кричит она.
— Как так? Оставит тебя и меня здесь? Ну! Зачем ему так поступать? Он этого не сделает, Джуди.
— Он иногда ужасно злится, просто так, ни с чего.
— Может, не просто так, может, не все тебе говорит? А ты сама? Разве не бывает, что ты тоже злишься?
— Бывает, но не так, как папа. Мама говорит, ему надо обратиться к врачу.
— Думаю, нам всем время от времени не мешает показаться врачу. — Предчувствие судьбы тоненькой струйкой студеной воды затекает Кролику в желудок. Врачи. Его здешний доктор начинает потихоньку привлекать к практике своего сына, так что, если он сам вдруг рухнет замертво, сынок уже будет на подхвате, ни один полис «Медикэр»[9] не проскочит мимо. Жизнь что парковка: какое-то время занимаешь там место, а время истекло — отъезжай, освободи место следующему, и это справедливо. Он пробегает взглядом по длинным рядам поблескивающего металла, надеясь, что где-нибудь мелькнет серая полоска и он ее сразу узнает, и вдруг начинает сомневаться, а не перепутал ли он цвет: у него за жизнь было столько разных машин, а уж сколько он их продал — вообще не счесть. Он бодро заявляет:
— По-моему, я поставил машину где-то там, слева. Примерно в третьем ряду. Понимаешь, какая штука получилась, Джуди, вон тот старичок, он тут вроде распорядителя, так размахивал руками, так старался, чтобы все шли, куда он указывает, что я разозлился на него, паршивца, и малость отвлекся. Ты ведь тоже поди не любишь, когда другие строят из себя начальников, будто они одни во всем разбираются, правда?
Рыженькая головка девочки кивает сбоку от него — она слишком расстроена, чтобы вымолвить «да».
Кролик продолжает без паузы, торопясь разогнать сгустившиеся тучи:
— Так уж я устроен, что, если мне приказывают делать то-то и то-то, мне сразу хочется сделать все наоборот. Из-за этого я часто попадал в разные переплеты, зато не было скучно! Если старикан начальник махал рукой в одну сторону, будь уверена, я поехал в другую и сам нашел себе место.
И вдруг, на секунду, словно просвет открылся на ленте, стиснувшей ему грудь, он и впрямь
