Как-то весенним утром Сережка пришел с дежурства озабоченный и возбужденный, потряс газетой бесплатных объявлений и сообщил, что перегонщику Митяю срочно нужны деньги, проигрался в карты. И потому он продает только что пригнанный из Германии «форд» восемьдесят шестого года за смешную сумму – две с половиной тысячи долларов. Машину легко перепродать за четыре, но на это потребуется некоторое время, которого у Митяя нет, зато у Сережки хоть отбавляй.
– Отличный вариант, – убеждал Сергей, – я поговорил с мужиками, проверил объявления в газете – за четыре «форд» уйдет влет. Выглядит как новенький. Надо брать. Заработаем полторы тысячи на ровном месте.
– Ты мне машину стиральную обещал, – напомнила я. – С сушкой.
– Сань, когда мы продадим «форд», нам хватит на целых две машины, – заверил Сережка. – Можешь потерпеть еще немного?
Я замялась. Предложение выглядело заманчиво. Недоставало малости – какой-то тысячи баксов.
– Поторгуюсь, может, скинет пару сотен, – поскреб за ухом Сережка. – А остальные попробую занять. Спрошу у Сени – нормальный мужик. Болтуну говорить нельзя, он сам этот «форд» перехватит… Ушлый малый.
– Сеня небось проценты потребует? – усомнилась я. – За просто так сейчас никто ничего не делает.
Сережка раздул щеки, что означало крайнюю степень задумчивости.
– О чем спор? – осведомился вошедший на кухню папа.
Выслушав, высказался категорично:
– Надо брать. Тысячу мы с мамой найдем. Что это вы надумали – занимать на стороне? Как не стыдно! Мы же семья.
– Мы обязательно отдадим, – заверил Сережка. – Поделим вырученные деньги поровну.
– И слышать не хочу! – замахал руками папа. – Какой дележ? Что мы, не родные?
Они долго спорили и препирались и сошлись на том, что пустят полученную с перепродажи прибыль на хозяйственные нужды – покупку стиральной машины, нового пылесоса и телевизора. Это было нашей давней мечтой, поскольку громоздкая несовершенная советская бытовая техника уходила в прошлое вслед за социалистической эпохой, уступая место легким, стильным, современным импортным новинкам.
«Форд» был огромным, как дирижабль, нежного цвета серебристой мяты, с просторным салоном, мягким велюром на сиденьях, кожаным рулем, десятком всевозможных кнопочек, пимпочек и примочек развитой автомобильной цивилизации, аккуратной магнитолой с интимно мерцающей в темноте подсветкой. Модель носила кокетливое дамское имя «сиерра».
– Ого, – уважительно сказал папа, – это не «четверка», и даже не «Волга».
