Туалет типа сортир – облезлый грязно-белый сарайчик – располагался метрах в ста от рынка. По пути я разглядывала шмотки, благостно щурясь на ласковое солнце, и мое воображение рисовало мне медовые картинки отдыха – фруктовый сад, синяя река, теплый белый песок… Непременно куплю билет в комфортный СВ: широкое двухместное купе, мягкие диваны, накрахмаленные полотенца и умывальник… Осколок грязного зеркала отразил мое бледное заострившееся лицо с темными подглазьями, блеклыми губами и унылыми прядями тусклых волос. Кошмар. Программа максимум – выспаться и подзагореть. Программа минимум – сбагрить оставшиеся шмотки как можно скорее, добраться до дома и упасть в кровать… Этой ночью я спала четыре часа. Как, впрочем, и все предыдущие…
Я почувствовала, что здорово проголодалась: в пять утра кусок в горло не лез, сейчас я не отказалась бы от пирожка с вишней и стаканчика горячего чая. Заработанные деньги жгли карман. Пять минут погоды не сделают, а Сережка будет доволен, если я принесу ему перекусить. Я смоталась к метро, купила на лотке пирожки и два стаканчика с чаем и потрусила обратно, стараясь не пролить горячий напиток.
Неладное заподозрила на подходе. Улица, еще пять минут назад пестревшая разношерстным товаром, опустела, лишь крепкие парни в темных рубашках с надписью ОМОН и резиновыми дубинками наперевес прохаживались взад-вперед. Ветер гонял обертки и целлофановые пакеты. Поодаль торговцы сбивались в группки и опасливо перешептывались, пряча за спины похудевшие баулы. У меня захолонуло внутри. Горячий чай расплескался прямо на пальцы.
– Что случилось?! – выпалила я, подбежав к людям с клетчатыми сумками.
Они настороженно замолчали.
– Мой муж здесь торговал… – Мне не хватило воздуха, я запнулась.
– Менты всех замели, – долговязый парень в джинсовой рубахе ткнул тощим длинным с нечищеным ногтем пальцем в сторону, – подогнали автобусы. В пять минут полные набили. Еле успел смотаться… – Он радостно улыбнулся собственной прыти, но, увидев выражение моего лица, поспешно добавил: – Да не боись! Отпустят. Ну, потеряет полдня, штраф возьмут, барахло могут отнять, суки… А бить не будут. Здесь не бьют. Вот раз на Черкизоне…
Я не дослушала про Черкизон. Ноги стали ватными. Отошла в сторону, села прямо на тротуарный бордюр, съела пирожки, выпила остатки чая, бросила стаканчики в кусты. Поднялась, превозмогая холодную дрожь в коленях, побрела к метро. Что еще оставалось?
Вагон был полупустым. Забилась в угол, хотелось плакать, но слез не было. Какой-то парень таращился на меня и глупо улыбался. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его заинтересованного взгляда и дебиловатой улыбки. Неожиданно мне захотелось выпить чего-нибудь крепкого, чтобы расслабиться и заглушить сосущее беспокойство.
