Констебль холодно пожал плечами.
— В таком случае, вы должны будете отпустить даму, хотя бы она была и ваша жена! — проговорил он.
Мужчина злобно рассмеялся…
— Это великолепно! — насмешливо процедил он. — Мне кажется, я имею право напомнить жене о ее обязанностях!
— Конечно, да! Но не производить при этом беспорядка на улицах! — строго заметил полицейский.
Приложив еще раз руку к своему шлему, констэбль отвернулся и пошел на угол улицы, где стоял до этого происшествия.Толпа начала тоже расходиться и только немногие любопытные остались на месте, выжидая, чем кончится вся эта история. Но ожидания их не оправдались: дама, просто на просто, повернула в сторону и пошла по направлению к центральной части города.
Опытный наблюдатель заметил бы, что спокойствие дамы было напускным: плечи ее вздрагивали, и по временам она бросала боязливые взгляды по сторонам, как бы опасаясь, что преследователь появится, вдруг, перед нею…
Но молодой человек, казалось, потерял всякую надежду вернуть свою жену: он вскочил в кэб, взял в руки вожжи, бросил мелкую монету мальчишке, державшему лошадь, и крупным галопом погнал ее в сторону, противоположную той, в которую направилась дама. Некоторое время он ехал в этом направлении и, только завернув за угол, круто поворотил обратно, объехал широким кругом дома, и помчался за беглянкой… Краска сбежала с его лица — оно было мертвенно-бледным… Огонек, горевший теперь в его глазах, не предвещал ничего доброго.
Когда экипаж находился не более, как в двадцати метрах от преследуемой женщины, мужчина оглянулся по сторонам; и, заметив прогуливавшегося по тротуару оборванца, кивнул ему головою. Оборванец тотчас-же подбежал к кэбу, помог седоку выйти из него, взял лошадь под уздцы и повел ее по направлению к Майланду.
Женщина шла спокойно… Она и не подозревала того, что ее преследователь так близко от нее. Да, и никто из многочисленных прохожих не подозревал, что между дамой и идущим за нею мужчиной существует что-либо общее.
Исключение представлял шедший по противоположной стороне прохожий. Это был мужчина высокого роста, с гладко выбритым лицом… Черты лица его были как-бы высечены из металла… Прямой, тонкий нос, такие же губы и высокий лоб над острыми, проницательными глазами — невольно обращали на себя внимание. Он весь, казалось, был отлит из бронзы! Впечатление это еще более усиливалось тем, что цвет его кожи был не белый, как у большинства лондонцев, а слегка коричневатый…
