— Ты дура, Танька. Я же мужик. Ты на меня ставь. Не пузырься. Я люблю тебя. У нас же все, все общее.
Она ничего не отвечала — общность их была наиполнейшая. Когда же она исчерпалась, Таня сказала грустным и пустым голосом:
— Кажется, я опять влипла.
Он зажег свет, закурил. Она укрылась от света в подушку.
— Ну, вот мы и приехали. Я так считаю. Рожай. Девочку, ладно?
— Ага. Тебе аспирантура, а мне девочка с пеленками…
Она никогда не плакала. Но если бы заплакала, то именно сейчас. И он это понимал.
Таня оформилась на работу в академический институт, сделала аборт и собралась на юг. Андрей остался сдавать приемные экзамены в аспирантуру. Перед отъездом они подали заявление в загс. Андрей считал это необходимым. Настроение все равно было паршивое. Каждый из них делал не совсем то, чего хотел, и раздражался в душе на другого.
Андрей провожал ее на вокзал. Ехала она не одна. Часть их компании уже была в Коктебеле, теперь ехали остальные, весело, с комфортом, взяв с немыслимой в те времена переплатой два отдельных купе.
Они поцеловались на перроне, и она поднялась на ступеньки вагона. Изогнувшись, она помахала ему рукой. Так она и запомнилась ему в эту последнюю минуту их совместной жизни: в красной мужской рубашке с не застегнутыми на запястьях пуговицами, с распушенным, бессмысленно длинным шарфом на тонкой шее… Это был ее собственный шик, она начинала носить что-то особенное, свое, — и все за ней повторяли.
Поезд уже тронулся, и он крикнул ей вслед:
— Смотри ты там в Витеньку не влюбись!
Это была постоянная шутка их компании. Начинающий писатель Витенька входил в моду, и девушки вились вокруг него густым роем.
— Если влюблюсь, немедленно сообщу! Телеграфом! — крикнула Таня, уже двигаясь в сторону юга.
К Орлову Андрею Соколова Таня больше не вернулась. Она позвонила ему десять дней спустя, ночью, разбудила Бориса Ивановича, который наутро Андрею высказал все, что он о нем думал. Но это значения уже не имело.
Таня сказала Андрею, что к нему не вернется, и вообще, неизвестно, вернется ли в Москву. И что сейчас она едет в совсем другой город. И вообще — привет!
Прекрасно понимая, что именно и почему это произошло, Андрей сказал сонным голосом:
— Спасибо, что позвонила, Тань.
Она немного помолчала в трубку и сдалась:
— Как экзамены?
— Нормально.
И опять она помолчала, потому что все-таки не ожидала от него такого хладнокровия:
— Ну, пока.
— Пока.
Трубку первым повесил он.
Алла Семеновна прибежала к Галине Ефимовне. Они были уже слегка знакомы, но не испытывали друг к другу большой симпатии. Галине Ефимовне, вообще говоря, не нравился Андрей, а Алла Семеновна, заранее готовая к родственной дружбе, не увидев со стороны будущей тещи большого энтузиазма, надула губы. Борис Иванович к этому времени как раз выяснил в Академии насчет кооператива, и получалось довольно складно — квартиру можно было оформить на Таньку, раз она теперь тоже сотрудник Академии… И вдруг этот телефонный звонок, когда все уже решено и даже заявление подано… Андрей лежит целыми днями на диване и курит. Ну что же он, виноват, что место оказалось только одно?..
