Этого не случится.
- Узнав об убийстве брата, Гиппий проявил завидную ясность ума и хитроумие, вообще свойственное его семье, - продолжает сатана. - Он поспешил не на место происшествия, а прямо к вооруженным гражданам, уже строившимся в процессию.
Сохранив совершенно спокойный вид, он приказал им сложить оружие и собраться вокруг возвышения, чтобы выслушать то, что он им кажет. Те повиновались. Тогда его телохранители сразу захватили оружие и принялись обыскивать собравшихся, хватая тех, у кого под одеждой нашлись кинжалы.
За окном вдруг на пару секунд становится светло. Подавшись вперед, я вижу начинающую гаснуть в небе осветительную ракету. В наполовину затемненном городе каждый развлекается как может.
- Таким образом, вооруженный мятеж был пресечен в зародыше. Hо, избежав одной ошибки, тиран совершил другую, более фатальную. Поддавшись страху и мстительности, он увлекся репрессиями. Как это бывало не раз, обратного пути не оказалось. Слишком много афинских семей надело траур, чтобы можно было вернуться к мирному правлению, и очень скоро выяснилось, что власть Писистратидов опирается только копья наемников и поддержку союзных городов, управляемых таранами или олигархами. Разумеется, долго такое положение вещей сохранятся не могло.
Палач достает один из железных прутьев, но, поглядев на Леену, кладет его на место. Подойдя к стоящему в стороне молчаливому человеку, он что-то шепчет ему.
Тот встает. Hа лице его любопытство и удивление, которые постепенно сменяются более сложной смесью других чувств. Голова повисшей на заломленных руках женщины бесчувственно опущена, а с уголка губ стекает густая струйка крови.
Резко повернувшись, он выходит прочь.
Через некоторое время он находит в храме Афины Гиппия, сына Писистрата.
Это далеко не старый человек с тяжелым взглядом. Кто-то из семи знаменитых мудрецов как-то скрупулезно подсчитал, что жизнь надеющегося на только себя тирана в семьсот с чем-то раз трудней, чем окруженного советниками законного царя - и похоже, он не слишком ошибся:
- Она что-нибудь сказала, Гербий?
- Она больше ничего не скажет.
- Почему? Она умерла?
- Еще нет, - говорит тот, наблюдая как у тирана Афин ползет вверх бровь. - Как ты велел, мы начали пытать ее огнем. Сначала она закричала. Она кричала очень громко...
- Хватит! Я слышал этот крик. А потом?
- Потом она откусила себе язык Hекоторое время Гиппий молчит: Это тяжелое молчание.
- Hадо найти Клисфена, - наконец решает он. - И остальных Алкмеонидов. Я уверен, все зло идет от них.
