Океан оказался на редкость пустынным. Усыпленные перехватом ложных радиопереговоров в бассейне Японского моря, американцы чувствовали себя спокойно. На десятый день похода, когда до Пёрл-Харбора оставалось каких-нибудь четыреста миль, разведчик, поднявшийся в воздух, обнаружил американское дозорное судно. Тотчас на его уничтожение было поднято звено торпедоносцев, которое повел Моримото… Прижимаясь к самым гребням волн, три машины умчались на юг. Ясудзиро и Кэндзи проводили их завистливыми взглядами. «Вот кто откроет первый счет в новой войне», — подумал Ясудзиро, ощутив желание быть сейчас в кабине «97», там, где находился «железный самурай».
По докладам вернувшихся экипажей, торпедная атака была полной неожиданностью, для американского сторожевика. Удивление, вызванное внезапным появлением японских самолетов в таком удаленном и недосягаемом для них районе, американцы унесли вместе с собой на дно, не успев открыть огня и радировать в Пёрл-Харбор о появлении японцев. После топмачтового торпедирования, выполненного с ходу, в левый борт небольшого судна одновременно ударили две торпеды. Такого количества взрывчатки хватило бы на потопление крейсера. Сторожевик разломился на несколько частей и сразу затонул. Японские радисты, дежурившие на подслушивании, не приняли радиообмена. Погибший сторожевик не успел послать даже традиционный сигнал SOS.
Опасаясь, как бы американцы не выслали свои летающие лодки «каталина» на розыски пропавшего сторожевика, адмирал Нагумо приказал идти в назначенное для выпуска самолетов место полным ходом.
3
Утреннее солнце осветило спальню небольшого коттеджа, стоящего среди, вечнозеленых деревьев.
Лучи, проникшие сквозь не задрапированное шторой окно, скользнули по широкой тахте, на которой лежал спящий человек, по грудам книг, наваленных пачками на подоконнике и прямо на полу, по брошенному на стул лейтенантскому мундиру и пепельнице, забитой доверху окурками сигарет.
По царящему в комнате беспорядку можно было предположить, что это жилище холостяка. А прикрепленная кнопками цветная картинка не опровергала это мнение: ковбой, стоя на седле своей лошади, целует тянущуюся к нему через подоконник девушку. Ослепленный любовью наездник не подозревает о присутствии наверху третьего. Соперник, едва видимый в глубине комнаты, помогает девушке раздеться. Внизу надпись — «Любовь ковбоя».
Вдруг легкомысленный шедевр о ковбойской любви сорвало со стены. Зазвенели выбитые стекла. Чарлз Мэллори вскочил с тахты, оглушенный невероятным грохотом. Кое-как одевшись, он выбежал на улицу и не поверил своим глазам. Ему казалось, что он продолжает видеть дурной сон.
