– Если вы прекратите пить, я попытаюсь. Я знаю, где можно найти эту женщину.
«Прекратите пить…» Лежа в темноте, Майкл вспомнил слова доктора. Он потянулся за стоящей неподалеку баночкой холодного пива и с шумом вскрыл ее. Неограниченное потребление пива – это лучший вид пьянства. В некотором смысле это трезвое пьянство, поскольку Майкл не добавлял в пиво ни водку, ни виски. Вот уж такая смесь поистине первосортная отрава. Доктору следовало бы об этом знать.
Надо позвонить доктору. Надо сказать ему, что он трезв и намерен таковым оставаться и впредь.
Стоп. Кажется, он уже звонил доктору Моррису. А может, это ему приснилось с перепоя? Все равно. Как приятно лежать здесь, как приятно быть до такой степени пьяным, что нет ни волнений, ни тревог, ни боли из-за невозможности вспомнить…
В комнату вошла тетя Вив:
– Майкл, тебе следует поужинать.
Но Майкл был сейчас в Новом Орлеане. Он опять шел по знакомым улицам Садового квартала, ощущая окутывающее его тепло и с наслаждением вдыхая аромат ночного жасмина. Подумать только! За многие годы он едва не забыл прелесть этого сладкого, густого аромата, он так давно не видел, как над верхушками дубов разгорается закат, на фоне которого делается отчетливо видимым каждый листочек. У корней дубов плитки тротуара выпирают из земли. Холодный ветер обжигает его голые пальцы.
Холодный ветер. Ах да. Сейчас не лето, а зима. Суровая, холодная новоорлеанская зима, и они с матерью быстро шагают по темным улицам, чтобы увидеть последний парад Марди-Гра – шествие тайной гильдии Комуса>{5}.
Какое красивое название, думал, продолжая грезить, Майкл Впрочем, он и в то время считал его удивительным… Впереди, на Сент-Чарльз-авеню, он видел факелы марширующих и слышал звуки барабанов, всегда пугавшие его.
– Идем же, Майкл, – торопила его мать, почти таща за собой.
До чего же темно на улице. И как холодно. Поистине океанский холод.
– Но посмотри туда, мама. – Майкл еще крепче вцепился в руку матери и указал на сад за чугунной решеткой. – Там, за деревьями, человек.
Их старая игра. Сейчас мать скажет, что там нет никакого человека, и они вместе посмеются. Но человек там действительно был. Как всегда. Он стоял у края большой лужайки, под голыми белыми ветвями ползучего мирта. Видел ли он Майкла? Почти наверняка – да. Они смотрели друг другу прямо в глаза.
– Майкл, у нас нет времени разглядывать незнакомцев.
– Но он там, мама. Он там стоит…
Шествие тайной гильдии Комуса… Под неистовую негритянскую музыку маршировали духовые оркестры, освещенные ярко пылающими факелами. Улицу заполнили толпы гуляющих. С шатких помостов из папье-маше люди в блестящих атласных костюмах и масках разбрасывали ожерелья из стекляшек и деревянные бусы. Зрители, отпихивая друг друга, пытались их поймать. Майкл вцепился в материнскую юбку. Стук барабанов был ему ненавистен. В канаву у его ног летели какие-то безделушки.
