Когда из Нью-Йорка позвонила Элизабет, его прежняя подруга, он говорил с ней, пока не вырубился. На следующее утро она позвонила снова и заявила, что он должен обратиться к психиатру, пригрозив, что бросит работу и немедленно прилетит, если он откажется пойти к врачу. Майкл согласился. Солгал, чтобы она отстала. Никуда он не пойдет.
Ему не хотелось ни с кем откровенничать – объяснять, насколько обострены сейчас все его чувства, а тем более рассказывать о руках. Единственное, о чем ему хотелось говорить, так это о видениях. Но разговоры о падающем занавесе, разделяющем живых и мертвых, никого не интересовали.
Как только тетя Вив отправлялась в постель, Майкл приступал к изучению обретенной им силы прикосновения. Неторопливо прикасаясь к тому или иному предмету, он уже мог рассказать о нем многое. А если Майкла интересовал конкретный вопрос, то есть он придавал своей силе направленность, полученная информация была поистине исчерпывающей. Но возникающие при этом ощущения, все эти внезапно вспыхивающие в мозгу образы вызывали лишь раздражение. Если и существовала причина, по которой ему была дарована такая восприимчивость, эта причина позабылась вместе с видением и осознанием цели, обусловившей его возвращение в жизнь.
Стейси принесла ему книги о людях, которые, как и он, однажды тоже умерли, но потом вернулись к жизни. В больнице доктор Моррис рассказывал Майклу о трудах на эту тему – классических исследованиях «опыта на грани смерти», проводимых Муди, Ролингсом, Сэйбомом и Рингом. Преодолевая пьяное оцепенение, возбуждение, полную неспособность надолго сосредоточиться на чем-либо, Майкл заставил себя прочитать некоторые из работ.
Да, все очень знакомо! Все правда! Да, он тоже поднимался высоко над телом, и это не было сном. Только он не видел прекрасного света, его не встречали дорогие сердцу люди, отошедшие в мир иной. Он не был допущен в рай небесный, полный цветов и удивительных красок. С Майклом происходило нечто совершенно иное. Его перехватили на полпути и заставили осознать, что ему предначертано выполнить некую весьма трудную, но чрезвычайно важную задачу и что от результата его миссии зависит очень многое.
Рай… Единственный рай, который когда-либо видел Майкл, располагался в городе, где он вырос и откуда уехал в семнадцать лет, – в Новом Орлеане. Этот рай представлял собой обширную территорию с приблизительно тремя десятками домов и назывался Садовым кварталом.
