Проходили недели, но работа в санатории не смогла заставить доктора забыть о том, что произошло. Тогда он попытался описать увиденное, стараясь вспомнить все подробности, не упустить ни одной детали… Темные волосы незнакомца были слегка вьющимися. Глаза большие. Бледная кожа, такая же, как у несчастной Дейрдре. Молодой человек, на вид – не более двадцати пяти. Невыразительное лицо. Доктор вспомнил даже его руки – тоже ничего примечательного: просто красивые руки. Удивительно, но, несмотря на худобу, мужчина был пропорционально сложен. Необычной казалась лишь его одежда: не покрой костюма, который был достаточно распространенным, а сама текстура ткани, столь же гладкая, как и лицо незнакомца. Казалось, что одежда, тело и лицо были из одного и того же материала.
Однажды утром доктор проснулся с поразительно четкой мыслью: тот таинственный человек не хотел, чтобы Дейрдре вводили седативные препараты! Он знал об их разрушительном действии. А больная, естественно, была беспомощна и не могла выступить в свою защиту. Призрак ее оберегал!
«Ну кто, ей-богу, поверит во все это?» – думал доктор. Ему захотелось вернуться в родной дом в штате Мэн и работать в отцовской клинике, а не в этом сыром, чужом городе. Отец сумел бы понять. Впрочем, нет. Его это лишь встревожило бы.
Доктор попытался было «окунуться с головой в работу». Но санаторий, по правде говоря, был местом скучным. Работа не отнимала много времени. Старый психиатр поручил ему нескольких новых пациентов, однако их заболевания не представляли особого интереса. Тем не менее доктор понимал, что необходимо работать и вести себя как ни в чем не бывало, дабы развеять все подозрения старика на его счет.
Когда осень сменилась зимой, доктору стала сниться Дейрдре – здоровая, жизнерадостная: вот она стремительно идет по городской улице, и ветер развевает ее волосы. Всякий раз, просыпаясь после подобного сна, доктор гадал, жива ли еще несчастная женщина. Вполне могло случиться, что она умерла.
Наступила весна. Доктор уже целый год прожил в Новом Орлеане. Ощутив однажды нестерпимую потребность вновь увидеть тот дом, он доехал в старом такси до Джексон-авеню и оттуда, как всегда прежде, пошел пешком.
Ничего не изменилось: террасы все так же скрывались за пышно цветущими колючими бугенвиллеями, в запущенном саду мелькали маленькие белокрылые бабочки, сквозь черную металлическую решетку пробивались оранжевые цветки лантаны.
И Дейрдре все так же сидела в кресле-качалке на боковой террасе, затянутой ржавой сеткой от насекомых.
